Судьба горца - [71]

Мэлди пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не ударить его по лицу за оскорбительную насмешку. Мэлди прекрасно сознавала, что, учитывая в сколь плачевном состоянии находилась его кожа, даже малейшее касание способно причинить ему сильную муку, но тем не менее всем сердцем жаждала причинять эту боль. Она даже не предполагала, что вообще может быть настолько переполнена злобой и ненавистью. Тоненький внутренний голосок настойчиво твердил, что это животное просто не заслуживает столь сильных чувств и что единственным человеком, который пострадает от противостояния с Битоном, будет она сама, но Мэлди не желала прислушиваться к голосу рассудка. Такая сильная ярость и явная ожесточенность мыслей тревожили и ошеломляли, но ничуть не привносили покоя в смятенную душу. Мать хотела, чтобы обидчик просто исчез с лица земли, а вот сама Мэлди – чтобы перед смертью он испытал все муки ада.

– Это слова развратника, думающего лишь тем, что между ногами. Из-за скудоумия таких глупцов обычно ожидает печальная участь.

Калум шагнул было к ней с намерением ударить, но Битон резким движением руки остановил его.

– Ты явилась просить денег? Надеялась набить свой тощий кошелек звонкой монетой просто потому, что нас связывают узы крови?

– Да я не прикоснулась бы к твоим поганым деньгам, даже если бы от меня остались только кожа да кости, а чтобы не подохнуть с голоду пришлось бы ползать на брюхе по сточным канавам в надежде отыскать хоть какую-нибудь еду. Да в твоих сундуках просто не найдется столько денег, чтобы расплатиться за все твои преступления.

– О, тут ты ошибаешься. Их у меня предостаточно. Имея деньги, можно решить большинство проблем и преодолеть любые преграды.

– Только не в этот раз.

– Нет? А вот твоя мать была более чем рада принять от меня деньги, впрочем, как и большинство шлюх.

– Моя мать не была шлюхой, когда ты вознамерился соблазнить ее, глупышку, вдали от семьи. Ты просто погубил ее. Ты лгал, манил пустыми обещаниями, которые и не думал выполнять, а потом бросил ее, обесчещенную и без единого пенни в кармане, когда она не сумела родить сына, которого ты так жаждал.

Битон покачал головой. Мэлди подумала, что ему не следовало этого делать, поскольку от резкого движения остатки седых свалявшихся волос взметнулись вверх, а затем опали в беспорядке, прилипая к поврежденной коже головы самым уродливым образом. Мэлди была едва ли не рада видеть, насколько безобразным он теперь выглядел. Более того, она считала это справедливым возмездием за все его грехи, да к тому же болезнь помогала девушке держаться отстраненно, воспринимая Битона не как родного отца, а просто как больного старика. Ведь за исключением мерзкого нрава стоящий перед ней человек уже давно не напоминал того мужчину, которого так часто описывала ей мать, того интересного мужчину, в которого Маргарет Киркэлди когда-то влюбилась, поступившись своей честью.

– О, боюсь, мне придется открыть тебе довольно неприглядную истину, девушка, - сказал вдруг мужчина.

– Поостерегись, Битон, – проговорила в ответ Мэлди ледяным, дрожащим от ярости голосом, понимая, насколько близка сейчас к полной утрате самообладания. И подумала, что если Битон продолжит и дальше унижать ее мать, она может легко позабыть о том, что еще совсем недавно хотела живой выбраться из Дублинна. – У тебя нет никакого права так говорить о моей матери. И я не позволю позорить ее память.

– Не позволишь? – мужчина издевательски рассмеялся. Смех получился каким-то надтреснутым и скрипучим, а потом и вовсе перешел в удушливый сухой кашель. – Ты… ты смеешь угрожать мне? Мое бедное сердце просто трепещет от страха.

– У тебя нет сердца. Ведь только бессердечный ублюдок мог обойтись с моей матерью столь отвратительно, как это сделал ты.

– Я поступил с ней так, как она того заслуживала. Твоя мать была девушкой с горячей кровью и легкомысленным нравом. И я не виноват, что она была так ужасающе глупа. А если она наболтала, будто не знала о том, что я женат, или не была способна отличить правду от сладких признаний, на которые столь щедры мужчины, когда их тела охватывает лихорадка страсти, то бессовестно солгала тебе.

Мэлди покачала головой, потрясенная тем, что пусть на мгновение, но поверила ему.

– Ты не говорил ей этого.

– Нет. А должен был? Но как бы то ни было, я никогда не предлагал ей замужество, а она все равно бросила свою семью и ушла со мной. О, признаю, может, она и была девицей прежде, чем впервые легла со мной, но в душе твоя мать всегда была распутницей. Она отдала мне свою девственность за пару безделушек да сладких слов. И уж поверь мне, она любила это делать. Клянусь, нечасто мне доводилось укладывать в свою постель столь алчных до плотских утех крошек. – Мужчина прищурился и еще ниже склонился к девушке, внимательно наблюдая за ее реакцией на свой рассказ. - Держу пари, она недолго горевала по мне и быстрехонько раздвинула стройные ножки перед другим мужчиной. Слишком уж ей нравилось, когда мужчина глубоко вспахивал ее жадное лоно, чтобы долго обходиться без этого. Верь чему хочешь, девушка, считай истиной лживые наветы своей матери, если это доставляет тебе радость, только знай – не я причина всех твоих несчастий. Если в чем и есть моя вина, так только в том, что показал твоей матери, что она была прирожденной шлюхой, да еще и наслаждающейся своим постыдным ремеслом.