Судьба генерала - [155]

4

Этим же утром дипломаты собрались в Буюк-дере на вилле русского посла на встречу с посланником самого императора России. Общее совещание была коротким. После него Стародубский наедине доложил генералу Муравьёву обстановку в Стамбуле и в Турции по данным местной агентуры. Николай Николаевич похвалил Александра за блестяще проделанную работу.

— Донесение английского посла будет очень кстати на моих переговорах с султаном и египетским пашой. Молодец, Александр. Я ещё там, на Кавказе, понял, что из тебя выйдет толк. Ну а сейчас мы долго рассиживаться не будем, а то египтяне с помощью французов уж точно возьмут Константинополь, тем более, как сообщает Бутенёв, здесь упорно циркулируют слухи, что турки разбиты в битве у Конии. Значит, город защищать больше некому. Теперь мы одна надежда султана. Как говорит одна турецкая пословица: «Когда человек тонет, то ухватится и за змею». — Генерал рассмеялся. — Наша цель не только помочь удержаться султану на троне, но и убедить турок, что мы стали их друзьями и не таим камень за пазухой. Но сделать это, конечно, очень трудно, — покачал головой Николай Николаевич.

На следующий день, 15 декабря 1832 года, морской катер с шестнадцатью гребцами причалил к ступеням, ведущим к Босфору от загородного дворца султана Чараган на европейской части турецкой столицы. Из него вышел генерал Муравьёв в парадной форме. С ним были полковник Генерального штаба Дюгамель, представитель флота капитан-лейтенант Серебряков, адъютант поручик Харнский и переводчик Франкини. Заиграла музыка, почётный караул отдал честь. Турецкие штаб-офицеры провели русского генерала и его свиту во флигель. В просторной комнате находилась приёмная Ахмед-паши, командира гвардии султана. Здесь полчаса Муравьёва занимали неспешной беседой раис-эфенди, премьер-министр, мрачный старик, и сераскир, военный министр, живой пожилой паша, родом с Кавказа. Турки были неразговорчивы. На прямой вопрос генерала: «Что же на самом деле произошло под Конией?» — ответили уклончиво: «Вскоре генерал всё узнает». Но переводчик турецкой стороны, грек Вогориди, улучив момент, шепнул Муравьёву: «Плохо!» Стало ясно, что турки потерпели полный разгром.

Через полчаса Муравьёв входил в приёмную султана. Мехмед Второй сидел на канапе в синем, странного вида для русского глаза мундире, в накинутом на плечи синем плаще и красной феске с золотой кисточкой на голове. Лицо его было слегка опухшим. Нос, красный, с лиловатым оттенком, сразу выдавал хорошего любителя выпить. Глаза умные, но какие-то беспокойные. Султан беспрестанно переводил взгляд с предмета на предмет, словно был очень растерян. Он также частенько машинально хватал себя за коротко подстриженную и выкрашенную чёрной краской бородку.

Когда Муравьёв начал по-французски свои первые вступительные фразы, а переводчик, генуэзец Франкини, чей род уже несколько столетий проживал на берегах Босфора, бегло переводил его слова, султан замахал руками.

— Говори по-турецки. Мне хорошо известно, что ты знаешь наш язык, — проговорил султан громким, грубоватым голосом.

Николай Николаевич перешёл на турецкий.

— Его Императорское Величество поручил мне передать вам, Ваше Величество, заверения в своей искренней и бескорыстной поддержке в вашей борьбе с наглым египетским узурпатором. Российская держава не останется в стороне, и если вы, Ваше Величество, сочтёте это необходимым, то и силой своего оружия принудит непокорного пашу отступить от стен Стамбула.

Мехмед слушал генерала с огромным интересом.

— Я благодарен за предлагаемую мне помощь от нашего русского соседа. Если я попрошу вас, то за сколько дней русский флот сможет пересечь Чёрное море и бросить якоря у нас на Босфоре?

— Меньше чем за неделю, Ваше Величество, — ответил генерал. — Причём наши корабли уже прибудут с десантом, он сразу же сможет начать защищать Стамбул.

— Очень хорошо, очень… — задумчиво протянул султан. — Но я сейчас жду ответа и от англичан, которые тоже смогут мне помочь.

— Вы, к сожалению, напрасно теряете время, дожидаясь положительного ответа от англичан, — проговорил сурово Муравьёв и протянул султану бумагу с текстом, написанным арабской вязью по-турецки. — Вот донесение английского посланника, где он откровенно сообщает своему министру иностранных дел виконту Пальмерстону о своём сговоре с французами с целью поддержки Мухаммеда-Али.

Султан схватил бумагу и, оттолкнув секретаря, который кинулся принять бумагу из рук своего повелителя, стал читать, зло фыркая и бросая слова, явно выходившие за рамки дипломатического протокола.

— О, Аллах, какие же негодяи эти франки, — проговорил он и вскочил на ноги. — Так подло предают они меня, хотя ещё вчера уверяли в своей дружбе. — Султан снова уселся на канапе. — Если этот документ подлинен, то ситуация меняется кардинально, — пробормотал он растерянно.

— Я заверяю вас, Ваше Величество, что это копия подлинного документа, — заметил Муравьёв.

— А зачем вы всё-таки едете к этому мятежнику Мухаммеду-Али? — спросил султан и подозрительно взглянул на русского генерала.

— Чтобы донести до него позицию моего государя, — спокойно и терпеливо стал повторять уже ранее сказанное Николай Николаевич. — Я не уполномочен вступать с ним в какие-либо переговоры. Я просто обязан сказать, что мой государь ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах не согласится видеть египтян на берегах Босфора и что мы не остановимся даже перед применением силы, чтобы защитить законного главу Османской империи, вас, Ваше Величество.