Судьба человека. Оглядываясь в прошлое - [11]

Во время монтажа картины «Москва слезам не верит» у меня и мыслей не было, что мы получим «Оскар». Даже в голову не приходило. Вообще для нас «Оскар» не был престижной наградой. Это сейчас он стал таким, потому что американцы умеют заниматься самораскруткой. Важными были Каннский фестиваль, Венецианский фестиваль, Карловарский, Московский фестивали.

Я даже в тот год не следил за «Оскаром». Лег спать, а утром вообще забыл, пошел по каким-то делам. А потом приехал в Союз кинематографистов, иду по коридору, и одна дама говорит вслед: «О, „Оскар“ идет». Но надо заметить, что дело происходило первого апреля, поэтому я оценил это как шутку.

Потом все, кто поздравлял, как-то настороженно и испуганно смотрели в мою сторону, ведь никакой информации официальной не было, просто ходили слухи: где-то кто-то что-то услышал. И только уже к вечеру меня вызвали в министерство. Министр сидит, главный редактор министерства, директор студии говорит: «Ну что, поздравляем с „Оскаром“».

Борис Корчевников: Все-таки я задам вам этот непростой вопрос. Владимир Валентинович, я, когда смотрел на фильмы с участием вашей жены, представлял себя на вашем месте и думал: «У меня бы в груди щемило, если бы я жену вот так легко в объятия Баталова укладывал». Кстати, Баталов потом мне рассказывал, царство ему небесное, что после этой картины он стал первым актером советского кино, который прошелся с голым задом.

– Во-первых, там голого Баталова нет. Это он почему-то решил, что он обнажен. Баталов там завернут в одеяло до подбородка.

У меня есть гораздо более соблазнительные планы в картине «Зависть богов». Вера Валентиновна с Толей Лобоцким очень соблазнительна. Но меня ни разу не брало это за живое, не переключались мозги в сторону: «Боже, это моя жена, и она лежит в постели с…»

Мне важно, чтобы была рассказана откровенная история. Не история двух десятиклассников, которые, взявшись за руки, гуляют и чуть-чуть целуются. Это взрослые люди, которые вдруг узнали, что такое любовь, уже во второй половине жизни и вдруг поняли, что они прожили жизнь без любви. Вот что мне хотелось рассказать, и то, что снималась моя супруга, становилось уже вторичным.

Вера тоже актриса настоящая. На площадке, на сцене она может позволять себе очень, очень многое. Главное для нее – получается или не получается сцена. Другие моменты отсутствуют и отключаются полностью.

Много женщин, к сожалению, говорят: «„Москва слезам не верит“ как будто про меня». Что касается Рудольфа, который бросил главную героиню… Я не знаю, почему мужчины так себя ведут, почему так много оставленных женщин. Каждый человек живет какой-то своей жизнью, надо знать предысторию и после-историю, почему он так поступает или не так.

Мне, надо сказать, приходилось сильно огорчать женщин. И это не единичный эпизод. Я сам расставался с женщиной и оставлял ее несчастной, но я знал, что будет хуже нам обоим, если продолжать отношения. И надо это уметь переламывать в своей жизни. С Верой я тоже расставался. В какой-то момент мы поняли, что дальше невозможно быть вместе, слишком много трений.

Юле уже было три года. Самая поверхностная часть заключалась в том, что мы измотались просто от безденежья и бесквартирья. Мы были настолько уставшие, что, когда жизнь начала меняться к лучшему, вдруг выяснилось, что мы больше не можем быть вместе. Слава богу, что мы не поссорились и продолжали отношения какие-то. Была Юля, которая нас соединяла.

А до этого было безденежье огромное, без конца… Я сейчас уже забыл это состояние, когда все время надо у кого-то занять до зарплаты, а потом отдавать. И потом опять занимать еще большую сумму. Это первое. Второе – без своего дома. Вера ходила время от времени по кабинетам, потому что только у нее была надежда от театра получить комнату в коммуналке. А коммуналка была роскошной трехкомнатной квартирой на проспекте Мира. Но там все время новые актеры приезжали, жили, потом получали какие-то квартиры, а у Веры ничего не было. В какой-то момент она попросила эту комнату, а ей сказали: «Вы с ребенком имеете право претендовать на квартиру». Она удивилась: «Ну, ладно, какие там квартиры?» Вдруг ее вызвали и дали ей ордер на квартиру почти в центре. Дальше я начинаю сниматься, у нее тоже в театре уже положение очень прочное… И тут-то что-то дало трещину. Еще бесконечный недосып из-за Юли…

Я учился во ВГИКе, снимал кино и не мог уделить достаточно внимания Юле и Вере, а это очень обижает женщину, которая только что родила. Няню мы не могли взять, потому что денег не хватало. Там все одно к одному склеилось. Это было взаимное оттолкновение. Мы друг у друга уже просто сидели в печенках.

Я помню, как это было, – деловой короткий разговор. Ко мне пришли в гости друзья. Это тоже привело в раздраженное состояние женщину. И мы сидели на кухне. Она подошла ко мне с какими-то вопросами, с какими-то претензиями. И наконец мне сказала: «Давай разведемся». Я ответил: «Давай».

Это решение я потом десять раз хотел отменить, но Вера Валентиновна была непреклонна. Она это состояние в себе знает. Мы были не вместе больше трех лет. В той ситуации многое диктовала Вера. У нее в первую очередь отсохло, и чувства, и все. И потом она не шла на встречные шаги, мои какие-то робкие попытки… Что-то я привозил для Юли, она говорила: «Ну, это ваша жизнь, ты отец, ты имеешь право».