Судьба человека. Оглядываясь в прошлое - [13]

Именно в ту пору, кстати, я набрал вес. Видимо, заедал стресс. В пике достигал 160 килограммов. При этом в данном весе я все равно дико много занимался спортом, играл в футбол, бил морды. Я тогда был разорван между Америкой, Россией, Филиппинами и Великобританией. И это было не очень полезно. Ну и, конечно, разное питание. Но как я вкусно ел, о!

Тогда же я встретился с Бушем в Белом доме. Мой хороший друг Джон Хэтэуэй был очень активный республиканец и хорошо знал Буша. Он сам из Мэна, и Буши жили напротив. Джон как-то мне говорит: «Слушай, давай займемся сбором подписей в поддержку?» Мы набрали множество подписей, поехали в Белый дом и вручили их Бушу. У него, конечно, вот такие глаза были, он был сильно удивлен, когда ему сказали, что рядом с ним русский. Тогда это еще было в диковинку. Интересно, что, когда мы увидели его во второй раз, он помнил, как меня зовут и кто я такой. В этом плане он был очень непростым человеком. Запоминал всех, кого видел. Американские президенты не бывают простыми людьми. Это очень серьезные граждане.

Я не считаю себя знаменитым человеком и очень иронично к себе отношусь, у меня на свой счет нет никаких иллюзий. Абсолютно никаких. Мне всегда вспоминается фраза Юрия Никулина. Его спросили: «А вы, комедийный актер, какой по рангу?» Он говорит: «Я второй». – «А кто первый?» Никулин: «А первых человек 100». Поэтому я никогда не верил в эту ложную соревновательность: «Я великий» – «Нет, я великий!»

Сегодня я не разделяю жизнь и работу, хотя в этой профессии оказался случайно. И я не журналист, а ведущий. Журналист – это отдельная профессия. Я очень уважаю этих людей, особенно военных корреспондентов. Это потрясающие люди. Это каста. Это высочайшее. Суть земли, золото нашей профессии.

Я постоянно сталкиваюсь с агрессией в свой адрес, в том числе в рамках своей программы, однако я к ней хорошо отношусь. Если я был бы ласковым и нежным, то я был бы не интересен. Когда ты воюешь со злом, разве в ответ оно будет доброе и ласковое? Будет приходить к тебе, рыдать и говорить: «Рудольфович, прости!» Нет, ты ждешь ответной реакции и спокойно к этому относишься. В рамках своей программы я на такие выпады думаю: «Ладно, пусть поговорят». Потом у меня же еще много участников, и они тоже что-то могут сказать. Я же лишь наблюдаю, как плетется вот эта общая ткань разговора. И, если вы обратили внимание, на своих передачах я не даю людям драться. Считаю, что все приходящие ко мне – мои гости. И меня удивляет, когда сошедшая с ума псевдолиберальная секта вдруг начинает кричать: «Посмотрите, это пропагандисты!» Абсолютная ложь. Потому что ко мне на передачу приходят представители самых разных взглядов, приезжают люди из разных стран, чтобы высказать свое отношение к происходящему. И я этим очень дорожу. Уважение моих гостей позволяет мне выстраивать атмосферу, при которой не доходит до рукоприкладства, хотя иногда очень горячо.

То, что происходит на телевидении, то, что люди разговаривают – это уже хорошо, потому что позволяет какие-то вещи проговорить. Гораздо сложнее агрессия другого типа. Такая тупая, «хомячковая» агрессия. Многие люди ее не могут пережить. Анонимная агрессия. Когда тебя просто из-за угла облили там чем-нибудь и говорят: «А, круто!». Вот к этому надо научиться относиться спокойно.

– Но вы всегда отвечаете. Вы отвечаете и тогда, когда вас пытаются обвинить, что вы очень богатый человек.

Но это вообще смехотворно! Мне 50 с лишним лет. У меня много детей, замечательной красоты мама. У меня есть семья. Жена. Предыдущие жены. Друзья. Я что, должен ходить по миру и говорить: «Дети, пришлите мне 20 копеек, я на них чуть-чуть поборюсь с властью, а еще чуть-чуть на них буду жить?» Ну, я же взрослый человек. Всю жизнь пашу. Так бывает. Есть люди, которые всю жизнь работают.

Я много лет плачу налоги, никогда ничего не брал у государства, всегда все декларировал. Это очень важный момент. Я крайне внимательно к этому отношусь. Я все указал на себя, ничего не прячу. Мало того, мои доходы абсолютно совпадают с моими расходами. Но я считаю неправильным об этом много говорить. Неужели я должен вести такие разговоры: «А благотворительностью вы занимаетесь»? – «Да, занимаюсь». – «И многим людям помогаете?» – «Да, помогаю». В этом есть нескромность, и это неверно.

Меня в принципе удивляет, когда у людей возникает странное желание посмотреть, как живет сосед, даже если он живет честно. Я понимаю, откуда это идет. У нас как? Если ты наворовал, то люди махнут рукой: «А, наворовал…» А если ты заработал, то все равно скажут: «Да, ладно, разве можно столько заработать?» И возникает комплекс – почему кто-то заработал, а ты нет? «Богатство» – категория очень специфическая и очень такая печальная. Скрывать не надо. Бахвалиться тоже не стоит. Мне кажется, что я эту грань всегда очень четко соблюдаю. Но когда в политических целях начинают вбрасывать подобную информацию про меня, то хотелось бы отметить, что тем людям, которые считают себя политиками, неплохо было бы знать закон. Потому что когда публикуют разные личные данные, в том числе домашние адреса, то это уже выглядит личной местью, попыткой сведения счетов, что нарушает действующие законы как Российской Федерации, так и многих других стран. Поэтому оппонентам я могу сказать: вы можете сколько угодно со мной спорить, но оставайтесь в рамках закона.