Судьба - [35]

— Это… я даже не знаю, есть ли для этого подходящее слово. Это чувство… правоты. Добра. И, ты знаешь, магии.

Изгиб брови Гарретта говорит о том, что я только что потерял около тысячи классных очков.

— Магии?

— Да, мистер Серьезность. Магии. Порадуй меня на секунду и выслушай меня. — Я ступаю на разбитую землю, разговаривая, пока я указываю на общее расположение главного здания и частных бунгало. — Мы подумали, что добавим сюда специальный зал для медитации. А массажные кабинеты под открытым небом стали хитом дома. Они бы пошли туда. — Я машу рукой налево, не глядя, куда иду, и спотыкаюсь о камень.

Задыхаясь, я готовлюсь упасть, но Гарретт ловит меня, его поддерживающие руки на моей спине и руке, его прикосновение посылает дрожащий толчок «О, черт, он так и не вышел из моей системы!» по моим венам.

Но почему?

Почему он все еще там?

Он был полностью профессионален с тех пор, как приехал. Он не сделал ничего, что указывало бы на то, что он хочет чего-либо, что связано со мной вне бизнеса, и я должна задаться вопросом, почему я не чувствую того же. У нас с Гарреттом нет ничего общего. Мы живем в разных штатах. Он — о случайных развлечениях, а я ищу серьезную связь — и я даже не ищу. Не тогда, когда отель требует моего внимания.

При всем том, что я все еще хочу его, я чувствую себя ничтожеством. Сильные женщины не испытывают вожделения после неудачных матчей.

— Теперь осторожнее, — бормочет Гарретт, его глаза темные и прищуренные, когда они встречаются с моими. — Ты в порядке? Ты не подвернула лодыжку, не так ли?

Его внимание переключается на мой рот и обратно. Его руки задерживаются дольше, чем у профессиональные отношения должны позволять. Может быть, я не единственная, кто пытается игнорировать, что бы это ни было.

— Я в порядке. — Я осторожно выхожу из его объятий и со смехом качаю головой. — Извини за это. Неуклюжая я.

Но я не сожалею. Вовсе нет. Я хочу придумать сотню новых причин, чтобы упасть, и пусть он поймает меня. Я буду недотепой, если это заставит его прикоснуться ко мне. Я упаду в обморок, как дебютантка восемнадцатого века, если это приведет меня в его объятия.

Я испускаю долгий вздох, внутренне закатывая глаза. Вместо мысленных дебатов о достоинствах обморока, мне лучше вести себя профессионально и поздравлять себя с тем, что я не превратил это во что-то.

— Я думаю, это все волшебство, которое мне нужно было увидеть. — Гарретт качает головой, его лицо сводит с ума непостижимо.

— Ты чувствуешь, что можешь безопасно вернуться к машинам, или мне нужно нести тебя?

Я смеюсь.

— Я думаю, что смогу это сделать сама.

— Как хочешь, — отвечает он с хмурым видом.

Тем не менее, он кладет руку мне на поясницу, чтобы поддержать меня, и это чудо, что я не падаю плашмя на мое лицо, потому что эта единственная точка соприкосновения — все, на чем я могу сосредоточиться. Его прикосновение посылает волну «Спасибо, что назвал меня хорошей девочкой» сквозь меня, и я прикусываю губу, борясь с улыбкой и опуская взгляд к своим ногам, чтобы он не видел, как я краснею.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Гарретт

Это плохо.

Решение встретиться с Анджелой сегодня — в годовщину первого худшего дня в моей жизни — было рискованным в первую очередь. Я знал это и обманывал себя, думая, что это не будет иметь значения. Но в ту минуту, когда я подъехал к строительной площадке и увидел ее, стоящую там, я понял, что попал в беду. Ее огненные волосы развевались на ветру. Пара брюк облегала ее задницу, а белая блузка подчеркивала ее идеальные сиськи.

Ветер трепал тонкую ткань у ее груди, напрягая соски под намеком на белый кружевной бюстгальтер.

Чертово белое кружево.

Я бы предположил, что она так оделась, чтобы подразнить меня, но Анджела не играет в игры разума. Это больше похоже на Мелинду. Точно так же, как поход в бар с двумя парнями, пока ее парень за границей, — это скорее ход Мелинды.

Один из любимых маминых принципов заключается в том, что мы становимся объединением окружающих нас людей. Если мы окружим себя добром, мы будем ожидать этого. И, по-видимому, если вы окружите себя такими людьми, как Мелинда, вы начнете ожидать худшего от всех.

По сравнению с бывшей Будущей миссис Купер, оптимизм Анджелы, ее взгляд на мир — это дыхание свежего воздуха. В каком-то смысле она напоминает мне о доме — о Чарли и Конноре, о папе и маме.

Мне нравится, кто я есть, когда я с ней.

И это пугает меня до смерти. Я не вступаю в отношения по определенной причине. Я терпеть не могу быть уязвимым. Впуская кого-то, я гарантирую, что в конечном итоге мне будет больно, когда я неизбежно потеряю их.

Но хуже того, что, если сделка сорвется, потому что я веду себя глупо? Я смешал бизнес с удовольствием один раз, и это чуть не погубило меня. Какой дурак попробует это снова?

Какая катастрофа. Я все запутал этим телефонным звонком. Все, о чем я могу думать, это как хочу видеть ее обнаженной. Я знаю, как она звучит, когда кончает, и теперь я хочу знать, как она выглядит. Я хочу, чтобы мои руки были на ней. Мне нужно прикоснуться к ней. Попробовать ее на вкус. Приковать ее к кровати и поклоняться ее телу так, как она того заслуживает.