Суд теней - [5]

– Простите, что я это говорю, – осторожно начала я, – но вы не выглядите особо обрадованным.

– Нет? – Мистер Морнингсайд растянул губы шире, демонстрируя ровные белые зубы, но от этого его улыбка стала еще более неестественной и пугающей. Даже агрессивной. – Что ж, о сомнительном удовольствии принимать у себя напыщенных франтов и глупцов Надмирья поговорим в другой раз, Луиза. У нас есть более неотложные вопросы для обсуждения.

Он налил чаю в чашки, на каждой из которых были изображены прекрасные крошечные птицы. Не спрашивая, он достал пузатую бутылку – как мне показалось, бренди – и плеснул из нее в одну чашку, после чего придвинул ее поближе ко мне. Судя по запаху, бренди в моей чашке было больше, чем чая.

– Еще нет трех часов, – мягко заметила я, взглядом указывая на жидкость в чашке.

Мистер Морнингсайд склонил голову набок, словно обдумывая услышанное, потом сделал глоток бренди прямо из бутылки и, сложив пальцы перед носом, изучающе уставился на меня. Мысли бешено метались в моей голове. Обычно мистер Морнингсайд сохранял невозмутимость. Что же могло так его огорчить, что потребовалось бренди в столь ранний час? Это как-то связано с Мэри? Вернулась ли она из Сумеречных Земель? Или, возможно, он беспокоится о Ли, который теперь походит скорее на местное привидение, которое можно часто услышать, но редко кто видит? Кроме того, конечно, были люди Джорджа Бремертона, секта фанатиков, которые послали Бремертона в Холодный Чертополох с безумной целью убить Дьявола.

Я вздохнула и подняла чашку, ожидая продолжения. Во что превратилась моя жизнь, если меня посещают подобные мысли и тревоги?

– Я получил довольно любопытное письмо, Луиза. Честно говоря, даже не знаю, что с этим делать. – Мистер Морнингсайд взъерошил густые черные волосы и, потянувшись к одному из ящиков стола, извлек из него сложенный лист бумаги со сломанной зеленой сургучной печатью. Даже на расстоянии я отчетливо ощутила исходящий от письма запах можжевельника. – Я едва дара речи не лишился.

– Да уж, это очень странно, – задумчиво проговорила я.

– Да, да, пожалуйста, похихикай, пока еще можешь. Я сомневаюсь, что у тебя появится желание язвить, когда ты узнаешь содержание этого письма, – произнес мистер Морнингсайд, и в его желтых глазах заплясали язычки пламени. Он явно был раздосадован.

Так и не сделав ни одного глотка, я поставила чашку на стол, нахмурилась и потянулась за письмом, но он отдернул руку, не позволив мне к нему прикоснуться. Несколько птиц, сидевших в клетках вокруг, застрекотали, словно потешаясь.

– Не торопись, – сказал он, качая головой. – Ты сможешь прочесть его совсем скоро, но сначала я должен кое-что узнать, Луиза. – Мистер Морнингсайд наклонился ко мне и мягко спросил: – Как ты себя чувствуешь?

– Как я себя чувствую? Что за странный вопрос!

– Доброжелательный, – ответил он. – Искренний. Я понимаю, что был… занят в последнее время, но я действительно беспокоюсь. Это ужасное происшествие с Бремертоном любого нормального человека ввергло бы в кататонический шок. Я знаю, что ты до сих пор испытываешь определенную растерянность, ведь ритуал с Мэри так и не сработал. С виду ты восприняла это как само собой разумеющееся, но, сама знаешь, внешность бывает обманчива.

– Я…

Я запнулась, пытаясь найти подходящий ответ. Было больно осознавать то, насколько сложным оказался для меня этот вопрос. Ну как я себя чувствовала? Неуверенной, испуганной, обескураженной, совершенно потерявшейся в море странных сил и еще более странных откровений о мире, о себе, о природе добра и зла, о Боге и Дьяволе.

– Я… справляюсь. Да, я справляюсь, сэр.

Мистер Морнингсайд приподнял темную бровь.

– Искренний вопрос заслуживает искреннего ответа, Луиза.

– Хорошо. Я стараюсь выдержать. Стараюсь выдержать, пытаюсь не слишком глубоко задумываться о том, кто вы такой и что это за место. Я выношу ночные горшки и смываю кровь. Я убираю навоз в стойлах и ночью зажимаю уши руками, если слышу, как кричит кто-нибудь из гостей. Если бы я слишком много думала обо всем этом – о том, кто я и что я видела и сделала за тот год или чуть меньше, что работаю здесь, – то, наверное, вам бы не показалось, будто я воспринимаю все как должное. Так что, хотя ваш вопрос, возможно, и был искренним, сэр, он все же довольно глупый.

Я понимала, что перехожу на крик, но извиняться не собиралась. Впрочем, мистер Морнингсайд не был ни озадачен, ни оскорблен.

Он положил письмо на стол между нами, снова сцепил пальцы и медленно кивнул, задумчиво пожевывая нижнюю губу и продолжая меня рассматривать. Потом бросил взгляд на письмо и снова уставился на меня. Я упрямо старалась побороть неловкость от столь пристального внимания.

– А ты хотела бы увидеться с отцом?

Я рассмеялась. Довольно издевательски. И даже хрюкнула, как это делают свиньи.

– Малахи Диттон никогда не смог бы позволить себе такую хорошую бумагу, – сказала я, указав на лист дорогой бумаги, на которой было написано письмо. – Но если он себе это все же позволил, то это обман, способ заставить вас расстаться с деньгами, и вы будете болваном, если поверите хоть одному его слову.