Суд матери - [17]
Т а м а р а. Опять ночь не спали, Мариночка? Ведь стенка в стенку живем: все слышно…
М а р и н а. На дежурстве как-то легче, люди вот кругом.
Л ю д а (пропела). «Эх, да голос милого слышать хочется!..»
З и н а и д а. Сдурела?
Л ю д а. А это я Мариночке нашей. А чего, Адамов мужик видный, доктор наук, все при нем. Я — из Москвы на Север, ты — с Севера в Москву. Равновесие, и милиция при прописке придираться не станет.
М а р и н а. Ветер у тебя в голове, что только не мелешь…
Т а м а р а. Как караван?
М а р и н а. Проходит мыс Ста Вдов. Нормально.
Т а м а р а. Нормально. Второй день мужа на берегу не вижу.
Пауза.
З и н а и д а. Привыкай. Муж теперь у тебя начальство.
Т а м а р а. Да, калиф на час… Ведь спросить что-то хотела. Да, рыбу мороженую надо оттаивать в воде или пусть так полежит?
З и н а и д а. Пусть так.
Т а м а р а. А вчера унты себе купила. А узнала, что мех внутри собачий, и надеть не смогла: законом бы запретила собак убивать — все же друг человека.
З и н а и д а. Ну о чем ты говоришь, о чем? Голова-то совсем другим небось забита. И правильно: здесь она сполна должна быть забита, иначе с ума спятишь… А вот что добрая ты, тепла в тебе душевного много — это хорошо, значит, здесь приживешься… Надо!
Л ю д а (вдруг). Всю жизнь над нами это висит — надо, надо, надо! А жить-то когда?!
Пауза.
Т а м а р а. Хорошо как у вас тут. Тихо.
М а р и н а. Полустанок… Теперь всего лишь полустанок.
Дробь морзянки.
(Включила рацию.) Поселок Заполярный! Штаб морских ледовых операций… Диктуйте… Так, так, так. (Записывает.) Приняла оператор Лаврова. (Выключила.)
На пороге З в е з д и н, он весь запорошен снегом.
М а р и н а. Караван только что миновал мыс Ста Вдов. Миновал благополучно!
Общий вздох, похожий скорее на стон.
З в е з д и н. А впереди еще триста миль…
Л ю д а. Счастливого вам плаванья!
З и н а и д а. А я с радости поплачу лучше…
Т а м а р а. Здравствуй, милый.
З в е з д и н. Скверно тебе со мной, а?
Т а м а р а. Человеку только там бывает хорошо, где его… любят!
З а н а в е с.
СУД МАТЕРИ
Драма
В а р в а р а П е т р о в н а.
Ф е д о р, ее сын.
М а р и н а.
О р л е н е в, полковник.
Т р о п и н и н, подполковник.
Д о б р ы д е н ь, сержант.
Б р у с н и к и н, старшина ГАИ.
А л е й н и к о в.
Е л е н а.
Р у с л а н, ее сын.
Ч х е л и д з е.
А х м е д о в.
М а р у т а.
Я б л о к о в а.
Время действия — наши дни.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Гаснет свет.
В темноте возникает гул голосов, то далекие, то близкие свистки пароходов. Объявление диктора по радио: «Граждане пассажиры! Теплоход рейсом «Серебровск — поселок «Заозерное» отправляется через пять минут. Посадка прекращена. Повторяю…» Прощальный гудок.
Загорается свет. Палуба небольшого речного теплохода. Здесь за шлюпкой, возле самой трубы, сидит М а р и н а, она разглядывает порвавшийся чулок. Появился Ф е д о р, он длинноволос, в яркой рубахе и расклешенных джинсах.
М а р и н а (испуганно). Ой!..
Ф е д о р. Чулок порвала, что ли?
М а р и н а. Ну! И ведь новые почти. Полетела трешка. Отвернись. Кому говорю?
Ф е д о р. Джинсы носить надо: стильно и удобно.
М а р и н а (зашивает). Тебя не спросили. С моих доходов не очень-то разгуляешься. Да и наследство ни от кого не получала, что заработала, все на мне.
Ф е д о р (сбросил рюкзак). Сквознячком отвечаешь, бойкая. Из городских, видно? (Оценивающе прищурился.) Но не из столичных.
М а р и н а. Это почему же?
Ф е д о р. Те — особая нация: глаза под рысь накрашены и по фигуре — незакормленные, стандарт, форма, на режиме себя держат.
М а р и н а. Борьба за существование. Ну, чего на меня вновь уставился?
Ф е д о р. Жизнь изучаю.
М а р и н а. Психолог. Кому говорю, отвернись!
Пауза.
Ф е д о р. А чего ты сюда забилась, под самую трубу? Дымно ведь, и сажа летит.
М а р и н а (кончила зашивать). А я, может быть, одиночество люблю, когда другие на тебя глаза не пялят.
Ф е д о р. И мой девиз: никогда не смешивайся с толпой. (Уселся рядом.) Куда едешь, далеко?
М а р и н а. Туда, куда трепачей не берут.
Ф е д о р. В почтовый ящик, значит.
М а р и н а. И все-то ты знаешь. Местный, что ли?
Пауза.
Ф е д о р. Берега мимо плывут, за бортом река плещется… Да, движение — это жизнь. А вон, гляди, у самого горизонта полоса огненная, словно поджег кто…
М а р и н а. Закат.
Ф е д о р. И вечернее небо над головой синее, густое — ножом резать можно. Отрезал и в руки взял: теплое, живое, счастьем пахнущее… (Вздохнул.) Эх, отрезать бы… Ты вот природу любишь? Ну, весна на тебя действует?
М а р и н а. Действует.
Ф е д о р. И я от нее будто сам не свой… А чуть попозже соловей пристреливаться начнет, черемухой потянет… Обалдеешь!
М а р и н а. Поэт, что ли, из доморощенных? Волосы длинные, как у попа, и штаны врасклеш, все на молнии…
Ф е д о р. Давай знакомиться, а? (Представляется.) Феодор Прометеев.
М а р и н а. Как?
Ф е д о р. Феодор.
М а р и н а. Это что еще за имя такое, первый раз слышу.
Ф е д о р. Отца моего Федором звали, а я — Феодор. Феодор Федорович.
М а р и н а (прыснула). Припадочный, да? (Зажала рот рукой.) Ой, находит на тебя, Маринка, прежде ляпнешь, а потом сообразишь.
Ф е д о р. Марина, значит… Откуда?
