Суд и ошибка. Осторожно: яд! - [161]

Только вчера бессонной ночью пришла ко мне догадка, как, черт возьми, ты это сделала. Понимаешь, к сидру ты доступа не имела, значит, оставалось только лекарство. Но как? Его же признали безвредным… И я все же нашел ответ.

И опять меня на него навел тот разговор в доме Уотерхаусов. Помнишь, Джон категорически заявил, что никаких лекарств Глена принимать не будет. И мы верили, что он говорит серьезно. А вот Анджела – другое дело. Эта ипохондричка не позволит никакому лекарству в доме лежать просто так. Она была склонна попробовать любой лечебный препарат, попавший под руку. И ты помнишь, что как только Джон заговорил о своих неприятностях с пищеварением, у нее тут же возникло обострение. Значит, если Джон откажется принимать лекарство, им воспользуется Анджела. В этом почти не было сомнений. Верно?

– Да, – Рона кивнула, – Глен не ожидал, что Джон будет принимать лекарство. Он послал ему его для проформы.

– Вот именно. И ты ухватилась за эту мысль. Сделала так, что Глен, сам того не ведая, положил в лекарство мышьяк. Это был чертовски умный ход с твоей стороны. В конце концов я увидел, как это было достигнуто. Вспомним, во-первых, что в то утро, когда надо было готовить лекарство, ты вдруг на весь день уехала в Торминстер. Это совсем на тебя не похоже. Узнав об этом, я удивился. Ты могла бы встать на двадцать минут раньше и приготовить четыре флакончика лекарств. Или сделала бы это накануне вечером. Но на Глена ты бы это не оставляла.

Во-вторых, и это еще больше на тебя не похоже, о чем Глен даже упомянул на коронерском суде, – это то, что банка с одним из ингредиентов оказалась почти пустой. Там была только одна доза. Случайность? Конечно, нет. Раз так получилось, значит, на то была причина. И в Торминстер тоже ты поехала не просто так, а чтобы создать себе алиби.

А было вот что. Ты заменила нужный для лекарства Джона ингредиент равным количеством мышьяка. Внешне их не отличишь, и плотность совершенно одинакова. Так во флакончике возникла смертельная доза яда. Но как же получилось, что когда Френсис забрала флакончик из комнаты Джона, там мышьяка не было? Пришлось поломать голову. Потом я вспомнил, что ты добрых полчаса провела с ним одна в спальне. А за это время у тебя была тысяча возможностей заменить отравленный флакончик на безвредный, который был при тебе весь день в Торминстере именно для этой цели. – Я посмотрел на нее. – Так все было?

– Ты ждешь, чтобы я подтвердила твои бредни? – спросила Рона со слабой улыбкой.

– Да не надо ничего подтверждать. Я знаю, что это было именно так.

– А как насчет Митци? – спросила Рона.

– Бедная Митци. Я верю, что ее заставили рыться в бумагах Джона, а затем вынудили бежать из страны, но к его смерти она непричастна. Или ты думаешь иначе?

– Нет, – ответила Рона.

– Вот и я тоже. И мышьяк ты использовала не случайно. А потому что симптомы отравления им сходны с желудочным расстройством, на которое в последнее время жаловалась Анджела. Кто мог ожидать, что Джона так измучат боли, что он вдруг возьмет и выпьет половину флакончика?

И тут наконец у нее вырвалось:

– Да, это было совершенно неожиданно.

Я, конечно, был уверен в своих выводах, но все равно с удовлетворением воспринял их подтверждение. Это было похоже на Рону. Она не стала увиливать, оказавшись прижатой к стенке.

– А помнишь, – продолжил я задумчиво, – как ты сказала, когда мы предположили, что возможно убийство? «Убийство или преступная халатность – какая разница?» Конечно, я тогда не распознал горечь в твоих словах. И Френсис тоже правильно угадала, когда говорила, что, возможно, это несчастный случай, но не со стороны Джона. Странно, как мы тогда были близки к истине. – Я посмотрел на Рону. – Не могу представить, как тебе было тяжело. – В этот момент мне действительно было ее жаль больше, чем Джона.

Она пожала плечами:

– А как, мой друг, ты объясняешь это письмо? Его писал он, в этом я тебя заверяю.

– Сложный вопрос, – ответил я. – Могу предположить, что ты ему кое-что объяснила. Вряд ли решилась признаться, что собиралась отравить его жену, но промахнулась. Наверное, придумала какую-то сказку о катастрофической ошибке, которую допустила. Перепутала банки с препаратами. И он написал письмо, чтобы отвести от тебя подозрение. Не исключено, что ты продиктовала ему текст, потому что слишком уж складно он все изложил. И возможно, ты тогда еще надеялась, что все обойдется и он поправится. Ему ведь одно время полегчало.

– Знаешь, Дуглас, – удивленно проговорила Рона, – я недооценивала тебя все эти годы.

Это подтвердило, что мои догадки относительно письма недалеки от истины.

– Да, ты не ожидала, что Джон умрет, – продолжил я. – А когда это случилось, надеялась, что расследования не будет. Потому что Глен указал причину смерти – эпидемическая диарея. И тут как назло заявился Сирил, обиженный, что Анджела своевременно не известила его о смерти брата. И мне кажется, Рона, если бы Анджелу арестовали, ты бы это письмо использовать не стала. А потом ты его отправила. Из Торминстера. Я прав?

– Ты прав, мой друг, – спокойно отозвалась Рона.

– И эта бутылочка в потайном шкафу со следами мышьяка, и его присутствие в раковине в ванной комнате – это ведь все твоих рук дело. С одобрения Джона, конечно. И несомненно, раковину ты выбрала такую, где мышьяк будет держаться дольше. Ну, которую мало используют. Джон ведь не ожидал, что умрет. Думаю, до самого конца он был уверен, что ты его вылечишь. И наверное, воспринимал историю с письмом как шутку. Зная Джона, я бы не удивился, что он посмеивался над Гленом в рукав своей пижамы, когда тот говорил об эпидемической диарее.