Суд Эрлика - [2]

— Сегодня вряд ли, — бросил он Хаджибу.

— Эмир просил показать ему пару приемов с двуручным мечом. В его коллекции оружия полно самых удивительных вещей. Не поверишь… — Он хохотнул, вспоминая. — Я обнаружил там даже парочку пиктских копий с боевыми насечками. А двуручник у эмира знатный — шамарской работы. На нем львиное клеймо. — И, видя, что собеседник не понимает, о чем речь и не может представить, что вызвало такое восхищение варвара, пояснил. — Есть одна кузня в Шамаре, откуда выходят самые лучшие клинки во всей Аквилонии, а, возможно, и во всей Хайбории. Они куют мечи для аквилонских королей вот уже три сотни лет, поэтому им и даровано право ставить клеймо в виде головы льва у самого основания клинка. Более справных и уручистых мечей я в жизни не встречал, — северянин одобрительно цокнул языком и мечтательно вздохнул. — Вот только стоят они свой полный вес золотом… Да еще и не всякому их продают.

Напарник киммерийца лишь пожал плечами в ответ на эту пламенную речь.

— А по мне, так эти ваши двуручники — тяжелая и неудобная штука. Куда лучше, когда в руках легкая туранская сабля. Я уж не говорю про кенхали вендийской работы. Слыхал когда-нибудь про такие?

Но углубиться в сравнение достоинств разного вида оружия двоим воинам не удалось: в глубине коридора, где они стояли на страже, послышались шаги множества ног. Это эмир Дауд возвращался из женских покоев в сопровождении свиты евнухов.

Проходя мимо часовых, правитель Эссаира ненадолго задержался.

— Как твоя нога? — обратился он к Хаджибу. — Не беспокоит?

Воин отвесил короткий поклон.

— Благодарю тебя, мой господин. Твои лекари постарались на славу. Рана почти зажила.

— Тебе не за что благодарить меня, ведь эту рану ты получил у меня на службе. Разве могу я не позаботиться о тех, кто предан мне всей душой?

Эмир Дауд погладил длинную седую бороду, а затем потрепал молодого воина по плечу.

— Служи справно, Хаджиб, и ты выбьешься в люди, как твой дед и отец, хотя мне будет досадно, когда ты решишься оставить меня.

Смуглокожий стражник горделиво распрямил плечи.

— Не раньше, чем у меня подрастет сын, который сможет так же честно служить тебе, мой господин.

Эмир одобрительно улыбнулся и обернулся к Конану.

— Ты не забыл, северянин? Вечером я жду тебя в Мраморных покоях. В моей коллекции еще найдется немало экземпляров, способных тебя удивить. И, кстати — ты был прав, я действительно отыскал там длинный боссонский лук. Теперь мы сможем на деле проверить, уступают ли изделия западных мастеров творениям наших гирканских умельцев…

Конан с довольным видом кивнул. Хотя всякому иному оружию он предпочитал честный стальной меч, но и стрелять из справного лука никогда бы не отказался.

— Только лучше выехать за городские стены, — предложил он. — Здесь, во дворце, даже на большом дворе, мы не сможем отставить мишени достаточно далеко.

— Ты так уверен в себе, мой друг? — лукаво подмигнув, осведомился стареющий правитель.

Северянин рассмеялся.

— А ты вновь готов поставить сотню золотых? Я не против, никогда не откажусь от возможности увеличить свое жалованье!

С усмешкой эмир покачал головой и указал на свиту, молча застывшую в отдалении, дожидаясь, пока правитель закончит разговор и можно будет проследовать дальше.

— Впредь мне придется быть осторожнее, когда спорю с тобой, киммериец. Иначе ты выиграешь все деньги из моей казны, и мне не на что будет кормить этих бездельников.

Внезапно правитель посерьезнел.

— Скажи мне, северянин, совершил ли ты сегодня обход постов стражи, как мы договаривались с тобой? Что ты скажешь об этом? Я изменил все, в точности по твоему совету. Полагаешь, теперь дворец в безопасности? Я не могу рисковать…

С сурового лица северянина также сошла улыбка.

— Никто не может считать себя в полной безопасности, и тебе это известно не хуже, чем мне. Но я сделал все, что мог. Теперь, когда посты стражи усилены на всех выходах из дворца и обходы совершаются в разное время, без точно установленного распорядка, злоумышленникам куда труднее будет подобраться к принцессе Таммузе, чем прежде. Думаю, ты можешь вздохнуть спокойно, господин.

Эмир Дауд и впрямь вздохнул, вновь принявшись задумчиво поглаживать бороду. В ней изрядно прибавилось седины после переживаний последних месяцев…

* * *

Именно так они познакомились, а позже свели дружбу со здоровяком-северянином. Принцесса Таммуза, возлюбленная супруга эмира Дауда, ради которой он отказался от всех своих наложниц, распустил гарем и полностью очистил женскую половину дворца, — ибо таково было условие юной красавицы, согласившейся выйти за него замуж, — была похищена неизвестными злодеями спустя всего полгода после свадьбы.

Никто не знал, как это произошло. Никто не слышал ни шума, ни крика, словно похитители действовали колдовством. Лишь в опочивальне принцессы, когда поутру служанки явились будить госпожу, обнаружились следы борьбы: перевернутые табуреты, разорванные покрывала… и капли крови на пушистом белоснежном ковре иранистанской работы.

Встревоженный и не помнящий себя от волнения, эмир приказал снарядить погоню. Но похитители не оставили никаких следов. Стражники Северных Ворот утверждали, будто видели отряд всадников, во весь опор вылетевших из города на рассвете, — но никто не мог сказать в точности, куда затем направились злодеи.