Субмарины-самоубийцы - [99]
— В корме отказ рулевого управления! — раздался следующий доклад. — Переходим на ручное управление!
Несколько членов экипажа промчались мимо меня, направляясь к носовому отсеку. Там они будут помогать ликвидировать течь в районе торпедных аппаратов. Звук винтов почти затих и снова стал нарастать. Новая серия глубинных бомб на этот раз легла ближе к корме лодки, а не у ее борта. Я спросил себя, удастся ли людям Сугамасы вытащить нас из этой переделки. Какой же силой духа и тела должны обладать они! Ручное управление рулями требует гораздо больших усилий, да и осуществляется гораздо медленнее, чем посредством электрических приводов.
— Течь в носовом торпедном отсеке ликвидирована! — доложил ровный и спокойный голос.
Опытные люди спокойно и уверенно делали свое дело, и мое восхищение подводниками японского военно-морского флота поднялось еще на несколько ступенек.
Сугамаса изо всех сил старался держать субмарину кормой к атакующему нас сверху эсминцу. Если ему удастся оставить взрывы глубинных бомб за кормой, то по крайней мере одной опасности мы сможем избежать. Ближе к носу лодки находился аккумуляторный отсек с батареями, которые обеспечивали электроэнергией двигатели лодки в погруженном состоянии. Сотрясение от взрывов могло привести к выплескиванию электролита, а электролит, смешавшись с морской водой, выделял смертоносный хлор, которого страшился каждый подводник: он очень быстро убил бы всех нас.
Эсминец на поверхности делал уже четвертый заход. Вниз пошла новая дюжина глубинных бомб. Они легли глубже лодки и за ее кормой, толкнув к поверхности словно гигантской рукой. Течь в носовом отсеке была ликвидирована, но возникла другая, ближе к корме. Лодка стала быстро набирать воду и медленно погружаться кормой вперед.
Капитан Сугамаса попытался прекратить этот процесс. Первую серию бомб мы приняли на глубине 125 футов и оставались на этом горизонте и в ходе всех последующих атак. Субмарина Сугамасы могла спокойно погружаться на глубину более 300 футов, но он решил рискнуть.
Обычно во время атаки на нее подводная лодка старается погрузиться как можно глубже, оставляя между собой и неприятелем максимальную толщу воды. Зная это, командир атакующего корабля отдает приказ устанавливать гидростатические взрыватели глубинных бомб на предельную глубину взрыва. Но Сугамаса перехитрил врага. Та последняя серия глубинных бомб сработала глубоко под нами. Пока неприятель продолжает посылать свои бомбы столь глубоко, у нас сохранялся шанс на спасение. Неудивительно, что Сугамаса стал самым молодым командиром подводной лодки на нашем флоте, подумал я. Он знает, что делает. Ему по силам вытащить нас из этого ада.
Однако корма лодки была отягощена поступившей через течь водой. Несмотря на работающие двигатели, из-за этого избыточного веса мы неуклонно уходили все глубже и глубже. Сейчас дифферент на корму составлял 15 градусов, нос лодки находился намного выше кормы. Наступило время для другой игры, решил наш капитан и приказал произвести «малое продутие».
Такой прием достаточно опасен и редко осуществляется в присутствии врага. При таком продутии сжатый воздух высокого давления поступает в главные балластные цистерны и вытесняет часть воды для облегчения подводного судна. Но делать это нужно чрезвычайно осторожно. Иначе сжатый воздух может заполнить цистерны целиком и буквально выбросить лодку на поверхность. Все это сопровождается также воздушным пузырем, который, поднявшись на поверхность, явно показывает вражеским дозорным местоположение лодки.
Но нам надо было попытаться проделать это — другого выхода просто не было. Очень осторожно, малыми порциями воздух подали в одну из балластных цистерн, вытеснив из нее воду. Субмарина легла на ровный киль и осталась в таком положении. Она напомнила мне боксера на ринге, который пропустил много ударов и вдруг получил небольшую передышку. К этому моменту на нас уже было сброшено более пятидесяти глубинных бомб. Благодаря искусству капитана Сугамасы мы все еще были живы. Нам здорово повезло.
Но будет ли нам везти и дальше? Подобно все тому же боксеру, исполненному отваги, мы все продолжали вести бой. Но мы, как и боксер, который пропустил пятьдесят ударов своего противника, были ранены. Слишком много повреждений мы получили. Сейчас мы могли только зависнуть в толще воды и ждать. У нас не было сил нанести ответный удар. И мы знали, что вскоре последуют новые, еще более мощные удары. Сможем ли мы их выдержать?
Глава 16. ГЕРОИЗМ И ВЫЖИВАНИЕ
Мы, оставшиеся пятеро водителей «кайтэнов», стояли в кают-компании, превратившейся после бомбардировки в хаос. Мы смотрели друг на друга, на свои мрачные и бледные лица. Каждый знал, что думают все остальные. Следует ли нам умереть здесь? Может, это будет наилучшим ответом нашим критикам? Неужели нити наших судеб заплелись столь вычурно, что вся наша подготовка, все усилия, вся доблесть духа были потребны только для того, чтобы прийти к такому страшному концу и погибнуть без какой-либо возможности помочь родной стране? Я надеялся, что никогда больше не увижу ту безнадежность, которая сквозила сейчас во взорах моих товарищей, когда мы устало привалились к тому, на что еще можно было опереться, и обреченно ждали последнего, сокрушающего все и вся удара врага.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.