Субмарины-самоубийцы - [97]
В 11.00, несмотря на много часов, проведенных в сонном забытьи, я сидел в кают-компании, борясь с сонливостью, и тут неожиданно увидел одного из вахтенных центрального поста, спешащего к каюте капитана.
На поверхности враг! Мысль эта пронзила мое сознание, и я мигом стряхнул с себя сонное состояние. В следующую секунду капитан Сугамаса выскочил из своей каюты и начал карабкаться по трапу в центральный пост. Еще через пару минут по внутрисудовой трансляции прозвучал его голос:
— Обнаружен неприятель! Команде стоять по боевому расписанию!
И тут же один за другим посыпались новые приказы:
— Приготовиться к торпедной атаке!
— Носовые торпедные аппараты — товсь!
— Приготовиться к пуску «кайтэнов»!
— Водитель «кайтэна» номер первый — занять место!
Лейтенант Икэбути в этот момент спал. Младший лейтенант Сонода потряс его за плечо. Голос его звучал торжественно:
— Обнаружен вражеский корабль. Вам приказано занять свое место в торпеде!
Икэбути спал, не раздеваясь, лишь расстегнув пуговицы на униформе. Он мгновенно вскочил на ноги, за пару секунд застегнул все застежки и рванулся, к корме, крикнув нам:
— Позаботьтесь обо всем за меня!
Он был грязен и потен.
Сразу же после обнаружения неприятеля лодка И-36 погрузилась. Теперь капитан Сугамаса отдал приказ снова подвсплыть на перископную глубину. От акустика лодки поступил доклад:
— Шумы целей, интенсивность два!
И-36 стала сближаться с целью, выходя на рубеж торпедной атаки. До нас в кают-компании донеслись из центрального поста голоса спорящих офицеров.
— У нас невыгодная позиция, — подытожил мнения капитан. — Из нее почти невозможно стрелять торпедами под необходимым углом. Я намерен использовать «кайтэн».
Вскоре его голос раздался по внутрисудовой трансляции, кратко сообщив это решение. Затем мы услышали, как он передает вводные данные Икэбути по линии связи с «кайтэном».
— Цель справа, угол девяносто. Расстояние — три мили. Цель — одиночное судно, крупный транспорт. Скорость — двенадцать узлов.
Затем:
— «Кайтэн», приготовиться к пуску! Потом:
— Готов? Наконец:
— Пошел!
Мы услышали, как заработал винт торпеды Икэбути, когда были освобождены последние захваты. «Кайтэн» стал удаляться от лодки. Акустик доложил, что интенсивность звука торпеды падает. Часы показывали ровно полдень.
Тихий, застенчивый Икэбути был на пути к цели. Семейный человек, проведший с женой одну-единственную ночь. Человек, произведший на нас такое глубокое впечатление, что мы поначалу приняли его за выпускника академии в Этадзиме, а не за офицера запаса, кем он был на самом деле. Он давно и успешно был связан с программой «кайтэнов». Он участвовал в опасных экспериментах на базе Оцудзима, в которых было установлено, что «кайтэны», в случае отказа при тренировках, могут оставаться под водой до двадцати часов, если не поврежден корпус. Благодаря ему и его товарищам, столь же отважным, наше командование смогло экспериментально установить, какое количество химического очистителя воздуха и продуктов должно составлять неприкосновенный запас на борту каждого «кайтэна». Икэбути стоял у самых истоков программы «кайтэн» и одним из первых вышел в море на такой торпеде, еще совершенно не отработанной для человекоуправляемого варианта. Я был уверен, что он поразит цель. Слава должна была непременно найти человека, столь преданного своей стране и своим согражданам.
Прошло уже десять минут. Икэбути уже должен был пройти большую часть своего пути к цели. И тут, хотя лодка и находилась в погруженном состоянии, мы все услышали звуки выстрелов множества орудий.
На мгновение капитан поднял перископ.
— Неприятель заметил «кайтэн»! — раздался, чей-то крик в центральном посту. — Его обстреливают!
Затем послышался доклад акустика в центральный пост:
— Вражеское судно меняет курс! Оно уходит от «кайтэна»!
— Не упусти его, Икэбути! — пробормотал я себе под нос, хотя было ясно, что шансов на это у нашего командира не очень много.
Я мог предположить, что Икэбути был замечен, когда он поднял перископ, чтобы уточнить курс перед последним броском. Именно тогда враг открыл по нему огонь. Теперь Икэбути должен был увести свой «кайтэн» на глубину, чтобы снаряды не задели его. Но он не сможет поднять перископ из опасения снова быть замеченным и пораженным снарядом. Когда его перископ скрылся под водой, враг изменил курс судна, чтобы уйти от него. И теперь он может нестись на полной скорости в океанские просторы, тогда как его враг уходит в совершенно другую сторону.
И все же у меня в душе теплилась надежда. Я не знал другого водителя, который бы управлял «кайтэном» с большим искусством, чем этот выпускник колледжа в Осаке, кроме, может быть, покойного Фурукавы. Да и сам Фурукава при выполнении нашего прошлого задания почти час преследовал эсминец, прежде чем нанес ему удар. Я считал, что Икэбути поступит так же. Во всяком случае, я был уверен, что он ни за что не сдастся, пока у него еще есть горючее. Мою уверенность разделяли и все остальные.
Мы, водители «кайтэнов», представляли сейчас со стороны странное зрелище. Сбившись в тесную кучку в кают-кампаний, мы все сгорбились, смотря на переборку у правого борта, в ту сторону, откуда доносилась орудийная стрельба. Все молчали, ожидая звука взрыва, который так хотели услышать. Минуты проходили за минутами, и, бросив взгляд на циферблат своих часов, я с изумлением понял, что с того мгновения, как Икэбути услышал приказ капитана: «Пошел!» — прошло уже целых сорок минут.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.