Субъект. Часть вторая - [10]

Кларет еще хлебнул ликера и, запрокинув голову, оглушительно рыгнул. Затем стал неторопливо вышагивать вокруг столика, покачивая головой, как если бы разминал шею перед поединком.

– Вы не того поймали. У ваших людей сыграла паранойя, – зло прохрипел я, – мало ли кто на кого смотрит. Разве я похож на разведчика?

– Ты? – его глаза округлились, тут же закатились, и он встряхнул головой. – Не…нет, ты что… такого сопляка никто и не заподозрит…

– Бред, – сдержанно процедил я, – вы готовы спихнуть свои подозрения на кого угодно, лишь бы поскорее испытать облегчение от якобы разрешившейся проблемы, что не давала вам уснуть. Я вас понимаю. Но все же я не тот, кого вы пытаетесь поймать. Вы только зря тратите на меня время.

У Кларета отпала челюсть.

– Нет, ты видел? – обомлевшим голосом он бросил через плечо сидящим на диване. – Ты видел, как языком чешет, а? Это ж вообще все объясняет.

– Я почти поверил, – одобрительно прогудел громила у шифоньера, – заливает тут, ты смотри-ка…

Зал наполнился гулом грубых насмешек.

– …видите только то, что хотите увидеть…

– Заткнешься! – рявкнул Кларет. Беспечное выражение лица сменилась на безжалостную гримасу. – Сейчас ты либо говоришь мне, ничего не упуская, что вы там готовите для нас, либо…

Его пальцы на рукоятке револьвера побелели, а рука затряслась.

– Я пришел в клуб потанцевать и… – начал я, но тут Кларет с размаху жестоко ударил мне кулаком в лицо. Жалко хрустнули кости носа. Голова от удара мотнулась, потянув вслед за собой тело, отчего стул опрокинулся назад. Упав, я вдобавок приложился затылком своей многострадальной головы об пол, а руки грубо отдавило спинкой стула.

Я почувствовал, как в носоглотку стягивается струйка крови. Закашлялся, опасаясь задохнуться. Присутствующие улюлюкали и заливались скотским смехом. На какой-то момент мне показалось, что кровь самопроизвольно отступила обратно в устье носа, обеспечив проходимость дыхательным путям.

Кларет схватил меня за волосы и, чуть не сорвав скальп, вернул вместе со стулом в сидячее положение.

– Ты как? – с пугающе искренней участливостью поинтересовался он. – В порядке?

Нет, я явно был не в порядке. Нечеловеческая ненависть клокотала внутри меня, грозясь разорвать сдерживающий кокон плоти. В мой нос снова прилетел удар, но в этот раз кулаком свежего воздуха. Контроль над материей, по неизвестным мне причинам, возвращался.

– А знаешь… – начал Кларет, задумавшись над чем-то. Его большой палец медленно взвел курок на револьвере, – я вот что решил… не хочу с тобой возиться, понял? Так и передай… Что тут еще сказать, – он направил дуло мне в висок, – не ту работу выбрал ты, салага.

Остальные напряженно замерли, амбал справа отвернулся. Я глянул горящими ненавистью глазами поверх дула револьвера:

– А ты – не ту мишень.

Глаза Кларета недоверчиво округлились. Револьвер, зажатый в его кисти, стал мелко подрагивать. Тот дернул рукой, но она будто приклеилась к пистолету и чуть ли не самому клочку пространства, в котором он его держал. Выглядело это крайне неправдоподобно. Его кисть будто застряла в тисках, а пальцы ни в какую не хотели разжимать рукоять оружия.

Внезапно пистолет круто развернулся дулом к самому стрелку. Развернулся столь резко, что его кисть, хрустнув, как сочное яблоко, вывихнулась. Но пальцы при этом не разжались, так как теперь составляющая их материя принадлежала моей воле, и потому я их крепко держал сомкнутыми на рукоятке, даже несмотря на их неестественный перегиб. Одновременно с этим неслышно хлопнули сухожилия в предплечье.

Кларет страшно закричал, в ужасе обхватив второй рукой не слушавшееся его предплечье. По комнате пронесся недоуменный возглас, мужички взволнованно подскочили со своего дивана, не зная, как это все воспринимать. Палец, лежащий на спусковом крючке, в последнем усилии согнулся, порвав удерживающую его нить сухожилия. Оглушительно грянул выстрел, оборвав всё непрекращающийся вопль стрелка. Голова Кларета разлетелась на куски, похожие на не до конца обглоданные корки от арбуза.

Ряды подпружиненных штифтов в замковом механизме наручников разом поджались, каждый до упора своего собственного гнезда, цилиндры синхронно повернулись по часовой стрелке, и браслеты безропотно соскользнули с моих запястий.

Оставшиеся в комнате уже успели оклематься от секундного замешательства, руки тех двух, что стояли возле дивана, метнулись за оружием в карман, а амбал справа выхватил из ворота своей кожанки ножик.

Взмах! Столик из кондового дуба отбросило, словно от взрыва, прямо навстречу уже успевшим выстрелить обидчикам. Приняв все до одной пули, столик с грохотом разлетелся об стену, размозжив грудные клетки и головы стрелявших.

Взмах! И дернувшегося ко мне амбала с силой впечатало в сервант.

Разбив собой почти все стеклянные полки и посуду, он, оглушенный и с застрявшими в нем осколками, вывалился обратно, но устоял, покачиваясь на подгибающихся ногах и пытаясь нащупать меня непонимающим взглядом.

Взмах! Я обрушил на него весь шифоньер. Со сдавленным криком громила исчез под грудой увесистых обломков.

По коридору ко мне уже спешили трое. Дождавшись, когда один из них подбежит к самой двери, я гневно выбросил вперед ладонь, отдавая не подлежащий обсуждению приказ открыться.