Стыдно не будет - [3]

— А теперь давай начистоту: это ты своего мужика хотела проучить или попросту фатально сглупила? По заднице бы надавал, была бы моя, ей-Богу! О чем ты вообще думала, выезжая одна в такой мороз? — больно ошпаривает мою самооценку вопросами. Целую секунду смотрит в глаза, а я чувствую, как краска приливает к щекам. Я настолько теряюсь, что даже зубы перестают стучать. — Ну слава Богу, порозовела, — выдыхает и, потеряв интерес к ответам на свои вопросы — грубые и, вероятно, риторические — возвращается к дороге, жмет на газ.

— Да, тупо получилось, но вы тоже не нагнетайте… — его тяжелый вздох перебивает мою пылкую возмущенную речь, и я принимаю поражение. Давненько со мной никто не разговаривал в таком тоне. Продолжая общаться с его затылком, я добавляю: — Некому уже ничего доказывать, — возможно, завтра я передумаю, но сейчас ощущение, что мои чувства к Кириллу остались там, в ледяном мерсе на трассе. Он не поехал меня искать. Ему все равно. И судя по всему, мне теперь тоже. — Мне повезло, что вы проезжали мимо.

— Больше так никогда не делай. У меня сегодня выходной, я не должен был тут находиться. Случайное совпадение. Если отогрелась, перелазь вперед, чувствую себя таксистом.

— Скорее уж спасателем, — вновь делаю глоток из термоса. Там сладкий черный чай, в жизни ничего вкуснее не пила.

— Ты погоди радоваться раньше времени, может, я спас тебя для каких-то собственных целей, — при этих его словах машина вновь притормаживает, Роман включает поворотник, а я понимаю, что мы заворачиваем в небольшую и плохо освещенную деревушку. Ни одного фонаря, только кое-где окна горят да дым из печей поднимается в черноту неба.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3

Кручу-верчу в руках телефон с севшей батареей, гадаю, куда меня везут и с какой целью. Глупости, конечно, эти мои надуманные страхи, не маньяк же он, в конце концов? Ну не могло мне так удивительно «свезти» дважды за день!

А если — маньяк?

— А куда мы едем, Роман? И зачем? — тянусь вперед между передними сиденьями, чтобы увидеть выражение его лица. Разговорчивым моего спутника не назовешь, каждое слово хоть клещами вытягивай.

— Насиловать тебя везем, — бодро. — Надевай свои сапожки и готовься. У меня тут приятель живет.

Мы тормозим у какого-то дома в полной темноте, лишь фары освещают облупившийся забор и собаки глухо лают где-то поблизости.

— Роман, если вы так шутите… — в панике бросаю взгляд на ручку двери, прикидывая, в каком случае имею хотя бы малейший шанс на спасение: если буду бежать или звать на помощь — в этот момент он оборачивается и качает головой.

— Давай на «ты?» Страшно, Яна? — серьезный такой, одни догадки, что у него в голове творится. — Правильно боишься, никто понятия не имеет, где ты и с кем. Испугайся как следует, чтобы в следующий раз трижды подумала, прежде чем… — замолкает на полуслове. Наши лица оказываются слишком близко, мы оба закрываем рты и молчим целую бесконечную секунду. Не просто смотрим друг на друга, а будто поедаем глазами. И чем дольше это длится, тем сильнее ощущается. Иррациональные эмоции, а в голове звучат слова:

Как же мне повезло, что появился ты. Как же мне повезло, что не проехал мимо.

Ставший уже заливистым лай словно становится тише, посторонние звуки остаются где-то за кадром. Онтак смотрит на меня, что я забываю дышать. Мне кажется, на меня никто никогда так не смотрел. Как на конфету, которую нельзя трогать ни при каких обстоятельствах, но при этом безумно хочется.

— Красивая ты, обалдеть можно, — быстро и неловко улыбается, отводя глаза, но потом снова возвращается. А мне будто только этого и хочется — добрых слов от него после того, как отчитал. Он берет меня за руку, перебирает мои пальцы, а затем плавно тянет на себя и прижимается. Губами. К моим. В поцелуе.

Определенно точно мы этого не планировали. Совершенно очевидно, оба хотим продолжения.

Он действует без пошлости и лишней наглости. Не идет напролом, а просто прижимается своими губами к моим и замирает. Полное безумие! Мой мозг, вероятно, замерз посильнее пальцев на ногах, он категорически отказывается работать. Я просто закрываю глаза и слегка улыбаюсь. В награду за покорность мне достается еще одно робкое движение его губ, и я приоткрываю рот. Его губы обхватывают мою нижнюю и нежно целуют. Меня окутывает аромат его туалетной воды, запах совершенно чужой и непривычный, это будоражит. Еще одно несмелое движение, и теперь мне по-настоящему жарко.

Нас выводит из ступора хлопнувшая калитка и чей-то громкий раздраженный голос. Мужчина орет на собак, призывает заткнуться и бежать в загон. Я отстраняюсь и непроизвольно касаюсь губ пальцами. Они горят, пылают. Кажется, я чувствую, как пульсирует кровь в сосудиках.

— Я таких красивых вблизи ни разу не видел, — говорит мне Роман, растерянно приподнимая брови. А я понимаю, что до боли хочу этого мужчину. Неистово, как никого никогда в жизни. Его губы растягиваются в нервной улыбке. Кажется, он сам в шоке. Мое сердце так быстро колотится, что вот-вот покалечит ребра.

Роман быстро облизывает губы, сглатывает и, отстранившись, говорит хрипло: