Стыдная тайна неравенства - [53]

То же самое и с разницей между высоковольтным и низковольтным. Не мечтайте, уравнители, что вам удастся покончить с этой "несправедливостью". Говорить низковольтному, что он способен в умственном состязании сравняться с высоковольтным, это и есть самая большая несправедливость. Это всё равно что сказать боксёру весом в 60 кг, что он может выйти на ринг против тяжеловеса и победить. И отбросьте чувство вины за свои врождённые преимущества. Вы платите за них каждый день очень высокую цену. Ваша жажда свободы гораздо острее, а потому любая мера неволи причиняет вам гораздо большее страдание, чем остальным. Ваша память сильнее, безжалостней — а потому вам никуда не деться от всех стыдов и унижений прожитой жизни. Ваш взгляд проникает далеко вперёд — а потому ужас смерти всегда в десять раз ближе к вам, чем к низковольтному. Если бы исследовать статистику психических расстройств и самоубийств, уверен, высоковольтные и здесь сильно обошли бы низковольтных.

После этого посредник должен повернуться к состязателям и обратиться к ним с такой примерно речью:

— А вы, в своём азарте, не поддавайтесь тому соблазну, которому вы уже так много раз поддавались на протяжении мировой истории: соблазну введения сословных барьеров. У нас нет и никогда не будет иного инструмента для определения числа талантов, вручённых человеку при рождении, кроме испытания их в жизненной борьбе. Как тысячи бегунов, собранных на старте марафонского забега, неотличимы до хлопка стартового пистолета, так и младенцы в кроватках должны быть неотличимы для социального планировщика.

Конечно, ваш вечный оппонент — уравнитель, — призывая к усиленным занятиям с отстающими школьниками, по сути пытается не уравнять условия старта, а подвезти на автомобиле отставших бегунов — ибо забег уже давно идёт. Но и вы, ссылаясь на потенциальные возможности детей, рождённых от высоковольтных, и призывая создавать им особые условия для достижения командныхпостов в обществе, по сути наносите ущерб и обществу, и им. Всюду, где вводилась наследственная принадлежность к той или иной касте, сословию, классу, правящий слой очень скоро приходил в упадок, переполнялся избалованными лежебоками и самонадеянными остолопами, которые не могли управлять достойно не только другими людьми, но и собственной жизнью.

3. Об уроках истории

За исключением 20-го века, противоборство между низковольтным и высоковольтным редко можно обнаружить в мировой истории в чистом виде. И всё же есть один признак, который безошибочно укажет нам: в этой стране, в эти годы началось победное наступление низковольтных. Признак этот — резкое обострение нетерпимости к какой-то группе населения, массовые изгнания, внутренний террор.

Примечательны здесь два момента: а) удар, как правило, направлен на группу населения, заметно обогнавшую остальных в какой-нибудь сфере хозяйственной деятельности; б) после подавления или изгнания этой группы наступает заметное ослабление и обеднение страны.

В конце 13-го века евреи доминаровали в финансовых операциях Средневековой Европы. Когда Англия изгнала их в 1290 году, в стране началась заметная разруха, характеризовавшая царствование первых двух Эдуардов. Одно за другим следовали поражения в войнах с Шотландией и Францией.

В начале 14-го века Франция попыталась последовать примеру англичан, но вскоре была вынуждена вернуть евреев обратно. Зато в эти годы французский король Филипп Красивый отыгрался на другой успешной группе — ордене Тамплиеров, которых он предал суду по обвинению в ереси, подверг пыткам, казням, конфискациям. Вечно пустовавшая королевская казна хорошо пополнилась имуществом Тамплиеров, но Франция не выиграла ничего: в последующие десятилетия начинается упадок, французская армия, несмотря на численное превосходство, терпит поражения в войне с Англией (Столетняя война, 1337–1453), эпидемия чумы производит такое страшное опустошение, какое возможно лишь в стране ослабленной и обессиленной.

В Испании начала 17-го века общины морисков (потомков мусульман, принявших крещение) процветали и вызывали повсеместную зависть. Хотя они были обложены тяжёлыми налогами и стеснены всякими ограничениями, "разведение риса, хлопка и сахарного тростника, производство шёлка и бумаги находились почти исключительно в их руках".5 И этих-то полезных подданных, насчитывавших около миллиона человек, королевский указ 1609 года обрёк на поголовное изгнание. Их травили и убивали по дорогев порты, грабили и убивали на правительственных кораблях на пути в Африку, они умирали от голода и жары в африканской пустыне. Последовавшее двухвековое обеднение и ослабление Испании (поражения в войнах с Францией, утрата Португалии) нельзя, конечно, объяснять тем, что она не могла обойтись без морисков. Но слишком много в её истории этого периода говорит о победе низковольтных: изоляция от внешнего мира, разгул инквизиции, усыхание наук и искусств.

Во Франции Людовика XIV отмена Нантского эдикта и массовые изгнания гугенотов (1685) "лишили королевство четвёртой части населения, разорили торговлю и ослабили государство во всех частях… Промышленность перешла в руки иностранцев, отчего их государства разбогатели… и покрылись новыми городами".6 За этим последовали поражения в Войне за испанское наследство (1701–1713), потеря Гибралтара, Менорки, Ньюфаундленда.