Стыд - [82]

Приемный ребенок. Разрушенное детство.

Вестберг хлопает Эмму по плечу, и она подпрыгивает от неожиданности.

– Я даже не заметила, как вы подошли, – говорит она.

Вестберг выглядит чертовски усталым.

– Прости. Мне только что позвонили из Академической больницы. К сожалению, Магнус скончался.

Воздух стремительно покидает легкие Эммы. Она надеялась, что сможет расспросить Магнуса, как только он придет в сознание. Он был единственным потенциальным источником новой информации. Эмме нет необходимости будить Крилле только для того, чтобы все ему рассказать. Она начинает думать о Виктории и ее детях. О том ужасном прощальном письме.

Ух как же все это печально.

Дети вырастут с мыслью о том, что отец принял решение оставить их. Что он там написал в своем письме? Что больше не видит смысла в этой жизни, что с него довольно. Как можно писать подобное своей жене? Печально, что человек может впасть в такую депрессию, что даже наличие детей не будет для него веской причиной жить. Сложно понять, что собой представляет психическое заболевание, – даже взрослым близким родственникам. А как же детям осмыслить то, что понять нельзя?

– Я только что получил информацию из Национального центра судебной экспертизы о лопате, которую нашли у ремесленников, – говорит Вестберг. – Кровь принадлежит той неопознанной жертве. Мы полагаем, что это мог быть англичанин Джон Майкл Смит, пропавший без вести две недели назад. Он тоже страдал от психического заболевания.

– А отпечатки пальцев на рукоятке лопаты?

Вестберг качает головой.

– Совпадений в базе нет. Однако мы получили результаты анализов пробы воды из легких Петера. Он утонул в Даммшене. А отпечатки обуви, отличные от ботинок Бюлунда, принадлежат бренду Viking.

– Значит, мы должны проверить, есть ли такая обувь у Йоргена, – говорит Эмма. – А что у нас с Лолеком?

– Его, естественно, объявили в международный розыск, но ничего нового мы пока не узнали, – говорит Вестберг. – Он будто провалился под землю.

– Как он мог просто так исчезнуть? Кто-то ведь должен был видеть его.

– Теперь мы можем лишь надеяться, что обыск пансионата даст какие-то результаты, – говорит он. – Мы привели на место поисковую собаку. У нас все-таки больше шансов найти Йоргена, чем Лолека.

Эмма соглашается. Нет никаких доказательств, что у Лолека может быть доступ к черному пикапу. Когда Вестберг уходит, Крилле просыпается. Эмма рассказывает ему, что Магнус скончался, а для поиска Юлии нет никаких зацепок.

– Ох черт, – говорит Крилле.

Он берет ее за руки и смотрит ей в глаза.

– Давай, обними меня.

Эмма садится на край кресла и утопает в объятиях его крепких рук.

– Юлия где-то там, и мы ее найдем, – шепчет Крилле ей в ухо. – Живой. Никаких альтернатив. Поняла?

Глаза Эммы наполняются слезами. Она позволяет Крилле утешить ее.

Чувство беспокойства, которое она испытывала этой ночью, возвращается. Она понимает, что не расслаблялась ни на секунду. Крилле прислоняет свою щеку к ее щеке, его щетина щекочет Эмме лицо. Он начинает гладить ее по щеке, и Эмма понимает, что вот-вот должно случиться, но никак не сопротивляется этому.

Вместо этого она закрывает глаза, и их губы соприкасаются. Эмма теряет чувство времени и пространства, но их тут же прерывает напряженное покашливание. Когда Эмма открывает глаза, она видит Дальстрема, который стоит в дверном проеме.

– Кажется, я не вовремя, – говорит он пренебрежительным голосом и дергает себя за бороду.

99

Юсефин открывает входную дверь, чтобы выбросить мусор, и спотыкается обо что-то на лестнице. Она останавливается и с изумлением смотрит на лежащие под ней букеты, письма, написанные от руки, и мягкие игрушки. Однако именно упаковки с любимыми конфетами Юлии, Djungelvrål, вызывают у нее бесконтрольный поток слез. Юсефин оставляет мешок для мусора на лестнице и опускается на колени, чтобы взглянуть на письма. Она так тронута написанным, что едва может читать.

Мы скучаем по тебе.

Прости.

Вернись!

Желаем, чтобы ты вернулась домой.

На них также изображены красные сердечки и грустные смайлики. И это от тех людей, которых Юсефин совсем не знает. Никто не осмелился постучать в дверь. При этом все почтительно положили вещи под дверью. Тут набралась целая гора, а Юсефин даже не подозревала об этом. Содержание этих писем гораздо приятнее тех слов, которые она прочла в скомканной бумажке, лежавшей под кроватью. Когда Юсефин позвонила Лив, та отчаянным голосом пообещала узнать, кто написал эту ужасную записку.

Но Лив больше не связывалась с Юсефин.

Она подбирает розовый конверт, и в это время возле их дома тормозит машина. Возможно, это журналист, который хочет расспросить Юсефин о том, как она себя чувствует, учитывая, что ее дочь все еще не нашли. СМИ помогают в том плане, что они распространяют повсюду фото Юлии и публикуют призывы предоставлять информацию полиции. Но это не означает, что Юсефин хочет распинаться о своих чувствах журналисту из какой-то там газеты. Из машины выходят молодая девушка возраста Юлии вместе со взрослым мужчиной.

На девушке очки, а ее лицо покрыто красными пятнами.

– Здравствуйте.

– Привет, – говорит Юсефин, вытирая слезы ладонью и поднимаясь. Она пытается быть начеку.