Стыд - [39]

– Все в порядке, – говорит Нюллет мамочкам с чашками латте и улыбается, но никакого ответа не получает. Они уже выбрали сторону.

Он беспомощно смотрит на Элли, затем на Мадлен.

– Чего ты от меня хочешь?

– Не сомневайся во мне, пожалуйста, – говорит она. – Я боялась, что все сложится так.

«И я тоже», – думает Нюллет. Чертовски боялся. Потому что он понимает, что это прелюдия к чему-то большему. К тому, что может закончиться лишь одним способом. Катастрофой.

45

Эмма выносит сумку Ильвы из пансионата. Лучи солнца отражаются от поверхности Даммшена, из-за прекрасного вида трудно поверить, что здесь произошло что-то ужасное.

– Вы останетесь на ночь? – спрашивает Элизабет. – У нас есть очень красивый двухместный номер с видом на озеро.

Крилле с улыбкой смотрит на Эмму, а затем на Элизабет.

– Спасибо, но мы уже забронировали себе номер в Stadshotellet.

Почему он так сказал? У них ведь два одноместных номера, а не один общий. Эмма краснеет от досады и хочет его поправить, но ее прерывает Элизабет.

– Йорген наконец-то вернулся, – говорит она, указывая на парковку, куда заворачивает черный пикап. Водитель паркует его рядом с красной машиной.

Мужчина вылезает из машины и щурится.

– Как хорошо, что ты приехал, – кричит ему Элизабет. – Поздоровайся с полицейскими из Стокгольма.

Они встречают его и пользуются возможностью обменяться парочкой слов. Затем благодарят хозяев за прием и садятся в машину. Бегло взглянув на часы, Эмма осознает, что пора ехать в участок.

– Чудесное местечко, – говорит она на пути в Бурленге.

– Очень неплохое, но мне тут как-то тоскливо.

Они проезжают рядом с хижиной красного цвета, которую не было видно на GPS. Возможно, потому, что она слишком маленькая. Хижина находится всего в паре километров от озера.

– Какой красивый крошечный домик, – говорит Эмма, гадая, а не в нем ли живут эти ремесленники.

– Я бы ни за что не захотел жить в полном одиночестве в лесу, – говорит Крилле. – Каково же это – находиться тут по вечерам одному?

– Слишком далеко от Стуреплан[8], – дразнит его Эмма. – Ты что, боишься темноты?

Крилле пожимает плечами.

– Мне не нравится мысль о том, что я буду здесь в полной изоляции. Мало ли что там кроется.

– Хочешь поговорить об этом?

– О чем?

– О своем страхе.

Эмма открывает сумку с вещами Ильвы. На самом верху лежит белая льняная рубашка, дождевик и косметичка, вышитая вручную. Внутри косметички она находит зубную щетку, пасту, дезодорант и ватные палочки. Косметики нет. В одном из отделений косметички под молнией лежит сложенная бумажка.

– Я думал, что ты моя коллега, а не психолог, – отвечает Крилле. – Видимо, я где-то ошибся.

– Нам все-таки придется немало времени проводить вместе – было бы неплохо, если бы мы знали сильные и слабые стороны друг друга, – говорит Эмма, разворачивая бумажку. – Особенно если возникнет какая-та опасная ситуация.

– О чем ты хочешь узнать? – спрашивает Крилле напряженно.

– Расскажи мне, что случилось в доме Йерки, – говорит Эмма, откладывая чтение текста на бумажке. – Почему ты просто взял и ушел?

– Я не привык видеть смерть, – кратко отвечает Крилле.

Сначала Эмма задается вопросом, не шутит ли он. Она собирается напомнить ему, что он выбрал профессию, в которой постоянно приходится встречаться лицом к лицу со смертью. «Возможно, именно поэтому он этим и занимается», – думает она. Чтобы побороть что-то.

– Каждому из нас профессия подкидывает испытания на прочность духа, – дипломатично говорит она. – Но ты тем не менее выбрал работу, связанную именно с убийствами. Почему?

– Для продолжения этого разговора, вероятно, понадобится бокал или два вина, – отвечает он. – Жаль, но сейчас с этим никак. Мы на месте.

Эмма восхищается его храбростью. Сама она бы никогда и не подумала признаться в подобном коллеге, ну, разве что Нюллету. Он знает ее лучше всех. Эмме остается только надеяться, что страхи Крилле не станут проблемой. Что он не оставит ее в беде. Нюллет бы никогда не подвергнул ее опасности. Ведь есть причина, по которой полицейские работают вдвоем, а не в одиночку.

Она просматривает текст на бумажке из сумки Ильвы.

Я молча стоял вдали, прямо посреди толпы,

видел раны на твоей руке, твоей ноге, твоем теле.

И опустилась темнота – густая и безнадежная.

Я слышал, как по городу пронесся слух,

что гробница Господа пуста.

Но я видел, слышал и узнал из жизни,

что тайна смерти никогда не может быть раскрыта,

и никто не возвращает то, что берет могила.

Эмма вздрагивает и зачитывает это вслух для Крилле.

– Что это за безумное стихотворение?

Он пожимает плечами.

– Понятия не имею.

Ниже есть еще один короткий текст.

– Тогда послушай, что там дальше, – говорит она.

Я иду на смерть, куда бы ни пошел,

и никогда не могу предвидеть тот момент,

когда она в конце концов меня настигнет.

Она меня уже связала.

Мимолетный вздох

может оборвать и путь, и день,

так и стою я в вечности.

Я иду на смерть, куда бы ни пошел.

– Слышал такое раньше? – спрашивает Эмма.

– Нет, – отвечает он, и они вылезают из машины.

Эмма начинает дрожать от сильного холода. «Должно быть, почти минусовая температура», – думает она и уже снова жаждет наступления лета.