Стыд - [27]

Глубокий разрез.

30

На служебный телефон Эммы поступает звонок, и она отвечает на него. Собеседница на другом конце провода будто запыхалась. Возможно, она на пробежке или куда-то спешит.

– Это Ребекка. Вы пытались со мной связаться. Моя смена в больнице как раз подошла к концу.

Ребекка была последним человеком в списке, который мог подтвердить алиби Софии.

– Здравствуйте, – говорит Эмма. – Это касается убийства Петера Линда.

– Так, хорошо, – отвечает Ребекка и, кажется, делает паузу, чтобы восстановить дыхание. – Чем я могу вам помочь?

– Я перейду прямо к сути, – говорит Эмма. – Что вы делали вечером во вторник, ровно неделю назад?

Эмма слышит в трубке сигнал машины.

– Вы сказали вторник? Так, минутку, мне нужно проверить свой календарь, – говорит она и начинает ковыряться в телефоне. – Я тут как дурочка стою у пешеходного перехода. Так, посмотрим… В этот день я встречалась с Софией. Ах, вот почему вы спрашиваете, да?

– Скажите, пожалуйста, когда и где вы виделись, – спрашивает Эмма.

– Мы собирались перекусить и выпить бокальчик вина в Rival, но Софии было достаточно просто минеральной воды.

Черт, совпадает с показаниями Софии. По ее словам, они с Ребеккой ужинали в Rival, а затем где-то в 9 часов вечера направились домой.

– В поведении Софии было что-то необычное?

– Едва мы начали есть, как ей кто-то позвонил по телефону, и ей пришлось уйти.

Эмма застывает.

– О чем же был разговор?

– Я не знаю, но она вдруг начала торопиться.

– Когда по времени это было, хотя бы приблизительно?

– Так, я могу проверить, потому что сразу же после этого она отправила мне СМС и извинилась за внезапный уход, – отвечает Ребекка. – Подождите-ка секундочку… В половине седьмого.

– И вы уверены в этом?

– На все сто, – отвечает Ребекка, но все еще колеблется. – Я сказала что-то странное? Я не хочу как-то подставлять Софию.

– Что вы имеете в виду?

– Со всеми этими заботами, которые свалились на нее из-за Петера… Потом еще и Фредрик, который внезапно появился в ее жизни и начал помогать. Она стала очень чувствительной.

Ребекка – как открытая книга, теперь нужно лишь, чтобы она не поняла, что говорит о тех вещах, о которых еще не говорила София. Эмме приходится подыграть ей. Крилле появляется в дверном проеме, и Эмма сразу же подносит указательный палец к губам, чтобы дать ему понять: ее не стоит прерывать.

– И правда, даже до его исчезновения много всего случилось, – наигранно говорит Эмма.

– Действительно, со всей этой свадьбой и прочим… – отвечает Ребекка. – Но теперь им пришлось все это отложить, и я их понимаю.

– О чем вы? – восклицает Эмма, не задумываясь о сказанном.

Ребекка приходит в себя.

– Мне нужно идти.

– Стойте, подождите! – Но Ребекка уже положила трубку.

Эмма пытается вновь позвонить ей, но безуспешно.

– Черт побери, – говорит она, размахивая руками в сторону Крилле. – Я только что разговаривала с подругой Софии. Что-то не совпадает. Мы упустили довольно важный фактор, когда были у нее. Свадебные каталоги были нужны не для свадьбы Софии и Петера.

– Как это так? – Крилле разевает рот от удивления, будто он ничего не понимающая чайка.

– Они предназначались для свадьбы Софии и Фредрика.

31

Психолог чуть ли не сталкивается с Юсефин у палаты Юлии. Юсефин простояла рядом, как ей казалось, целую вечность. Ей нужно узнать, как все прошло. Подслушать разговор возможным не представлялось, потому что дверь была слишком толстой.

– То, что было сказано в пределах этих четырех стен, остается между Юлией и мной, но, конечно, мы должны поговорить, учитывая ее юный возраст.

– Спасибо, – кивает Юсефин.

– Давайте пройдем в мой кабинет, – говорит Сирпа и идет в нужном направлении.

Андреас в туалете, но Юсефин считает, что сама с этим справится, поэтому следует за Сирпой, не дожидаясь его. Они проходят половину больницы, прежде чем оказываются у кабинета Сирпы. Книжная полка позади стола заполнена английской и финской литературой на тему психологии. На стене около нее висят детские рисунки со счастливыми стариками и старушками. Сирпа просит Юсефин сесть в кресло, явно слишком большое для этой комнатки.

– Поначалу Юлии было трудно заговорить, что неудивительно, учитывая то, что с ней произошло. Но затем она все-таки немного открылась, – начинает Сирпа. – И за этим последовала вся ее история.

Услышав, что Юлия решила довериться психологу, Юсефин выдохнула. Тогда, возможно, ей удастся помочь. Но прежде всего это означает, что Юлия хочет продолжать жить. Надежда еще есть.

– О чем она рассказывала? – спрашивает Юсефин. – О попытке самоубийства?

Сирпа качает головой.

– Ее восприятие того, что произошло, отличается от того, что мы знаем о происшествии, и я думаю, что она настолько сильно переполнена чувствами стыда и вины, что не осмеливалась рассказать все как есть.

– Вы имеете в виду, что она может лгать? – Юсефин уставилась на Сирпу.

– Отнюдь, но у меня ощущение, что она немного изменяет свою историю. Иначе бы у нее не хватило сил все рассказать.

– Ну так что же она рассказывала вам?

– Все это должно остаться между Юлией и мною.

– Но что я могу сделать?

– Дать ей любовь.

Юсефин немного смутилась.