Стычки локального значения - [11]

Финансовые империи, выросшие и из оптовых торговцев капиталом и из тех небольших лавочек, которым щедрый Джон Пирпонт Морган обещал оставить розничную торговлю деньгами, занялись такими странными вещами, что не будь я лично знаком со многими из славной когорты финансовых воротил, я решил бы, что сумасшествие становится нормой жизни. Но, как назло, они все были людьми с кристально чистым рассудком. Кравис из ККR, уже десяток лет терроризировавший своими M&A (слияния и поглощения) всю Америку — образец прагматизма. Жан-Ив Аберер из Лионского Кредита, недавно заступивший на пост главы крупнейшего мирового банка с поста управляющего инвестиционной компанией Paribas, и занявшийся разбрасыванием бесчисленных филиалов государственного банка по всему миру, скупкой сталелитейных заводов и киностудий; казалось, он боится оставить без внимания своего банка даже самую заброшенную дыру и спешит потратить на скупку разноплановых активов все деньги, до которых может дотянуться — он был просто эталоном логичности в частной беседе. Шварцман и Петерсон из Blackstone, выкормыши Lehman, бросившие вызов здравому смыслу и научившие мир не бояться масштабов — абсолютно уравновешенные люди. Все эти изобретатели LBO (выкуп компании в кредит, под обеспечение активами покупаемой компании), RAMBO, BIMBO, MEBO, VIMBO (все виды сделок — разновидности LBO), показывали окружающим, что единственное, что удерживает людей от обретения богатства — отсутствие фантазии и шоры совести во взглядах на жизнь. Они еще не додумались до CDS (кредитный дефолтный своп — дериватив, дата и место рождения — 1997 год, JP Morgan Chase, смысл его состоит, если по-простому, в страховании рисков кредитования. Если Банк А выдал кредит предприятию В, но сомневается в его возврате, он покупает у стороннего банка или страховой компании С эту бумагу CDS, которая гарантирует возврат банку А его денег. Но, поскольку эта бумага тоже чего-то стоит, то для кредитуемого предприятия В стоимость кредита — проценты — увеличатся на сумму CDS) или CLN (кредитная нота — тоже инструмент сомнительной ценности для реальной экономики), но по обещаниям Сереги, до знаменательного события осталось не так уж долго — лет семь-восемь.

Особая любовь финансовых управленцев всех мастей — секьюритизация. Странное слово, смысл которого ускользает от сознания, а между тем экономическое его содержание достаточно простое — создание дополнительного дохода из того, что уже приносит доход. Как? Просто! Если у вас есть маленькая пивоварня, приносящая ежемесячно по десять тысяч долларов, нет нужды для получения миллиона долларов влезать в кредит на десять лет или продавать свою лавочку. Выпустите ценную бумагу, обеспеченную доходом со своей пивоварни в течение года — и миллион у вас в кармане! Обратите внимание — не пивоварней, а доходом от пивоварни! Это большая разница! И уже становится забавно. Но, как водится, пытливый мозг банкиров пошел дальше: а если в одной бумаге объединить доходы несколько заводиков? А если заводики объединить с кафе и прачечной? А если добавить к ним доходы от ипотечных поступлений? И все это в одном флаконе — на рынок? Работает! Покупают! И вот здесь-то, как говорил Василий Иванович Чапаев из анекдота про «Чапаева и Петьку», карта и поперла! Все дело в том, что активы, объединенные секьюритизацией, могут быть разного качества — надежные и безнадежные, доходные и не особенно. Но покупатель этого не знает, он покупает бумагу, в которой эмитентом декларируется стабильный доход. А вот как обстоит дело с доходом на самом деле — большой вопрос. Зато эмитент избавляется от «мусора», впарив его покупателю. Но и покупателю тоже хорошо, ведь бумагу можно продать, перепродать: рынок на взлете! Цена растет, доходность уменьшается и в дураках снова оказывается «последний» покупатель, купивший дерьмо по цене конфеты. И в балансах компании, проводившей эту чудодейственную операцию «пассив» чудесным образом становится «активом» — красота!

Мир еще не знал, к чему приведет эта самая секьюритизация, возведенная в абсолют, но трудолюбивые сотрудники ENRONа — финансист, придумавший схему, Андрюха Фастов (можете говорить что угодно, но я никогда не поверю, что этот «талант» с именем Эндрю Фастоу не был из числа потомков какой-нибудь волны русской эмиграции) и ее глава Кеннет Лей при деятельном участии аудиторов из Arthur Andersen вот-вот готовились ткнуть человечество носом в финансовое зазеркалье.

В солидных банках и брокерских конторах начали появляться обкокаиненные сопляки моего возраста, задвигавшие руководству столь математически сложные схемы моментального обогащения, что оценить их не бралось ни одно консалтинговое агентство, но к удивлению рискнувших боссов, приносившие необъяснимый с точки зрения логики профит из простой перетасовки денег между несколькими счетами.

Валютные, процентные, экзотические свопы перестали быть разовыми, просчитанными сделками и благодаря компьютерам приобретали лавинообразный характер — даже небольшой инвестиционный банк мог провести в день тысячи таких операций. И молодые «гении» начали зарабатывать совершенно необъяснимые состояния просто ковырянием пальцами в своих обсыпанных белым порошком носах. Премии исчислялись миллионами и десятками миллионов. Порой мне казалось, что иные из них, даже работающие на меня, зарабатывают больше и быстрее, чем я с Серегой.