Ступени великой лестницы - [29]

Вот что ему следовало доказать и чего он, по сути, не сделал.

Вообще так называемый язык обезьян, открытый натуралистом Гарнером, является не более чем набором звуков, которые издают эти млекопитающие в целях общения с себе подобными, как поступают решительно все животные: собаки, лошади, овцы, гуси, ласточки, муравьи, пчелы и т. д. Согласно наблюдениям, такое общение устанавливается с помощью криков, знаков, специальных движений. Если они и не воплощают мысли в собственном значении слова, то, по крайней мере, передают живые рефлексы, эмоциональные состояния например, страх или радость.

Итак, из всего сказанного вытекает со всей очевидностью, что проблема не могла быть решена неполноценными, малообоснованными опытами американского профессора. И вот тогда, через два года после экспериментов Гарнера, одному немецкому доктору приходит на ум повторить эту попытку, только на сей раз действительно поселиться в девственном лесу, «вписаться» в природную среду четвероруких, а не разыгрывать театральные сцены в двадцати минутах ходьбы от резиденции миссионеров. И пускай он станет добычей комаров, но не капитулирует перед трудностями, противостоять которым не смогла симиологическая страсть месье Гарнера.

В ту пору жил в Камеруне, в городе Малинбе, некий, ученый по имени Йогаузен. Он провел там уже несколько лет. По профессии врач, а по призванию скорее зоолог и ботаник. Когда он узнал о бесплодном эксперименте профессора Гарнера, то решил подхватить его инициативу, хотя ему самому в то время уже перевалило за пятьдесят. Правда, не будучи молодым, доктор Йогаузен отличался великолепным здоровьем. Джону Корту не раз выпадал случай встречаться и беседовать с ним в Либревиле.

Ученый говорил по-английски и по-французски, как на родном языке, и понимал даже туземный диалект благодаря своей врачебной практике. Впрочем, немалое состояние позволяло ему даже оказывать медицинские услуги бесплатно. Не было у него ни родителей, ни близких родственников. Независимый в полном смысле слова, привыкший ни перед кем не отчитываться, уверенный в себе настолько, что ничто и никто не в состоянии был эту уверенность поколебать, почему же он не мог поступить так, как ему хотелось?.. Следует добавить, что немного странный и склонный к маниакальности, он представлял собою тот тип человека, о котором во Франции говорят "с пунктиком" или "с приветом".

На службе у доктора состоял один туземец, которого он весьма ценил. Когда тот узнал о планах переселиться на жительство в лес, в обезьянью стаю, то без колебаний принял приглашение своего хозяина, не слишком задумываясь над тем, что это означает и к чему может привести.

Итак, доктор Йогаузен и его слуга принялись за работу. Они заказали в Германии разборную клетку типа гарнеровской, но с лучшей вентиляцией, более комфортную, и привезли ее на пароходе, который делал остановку в Малинбе. На месте они запаслись всем необходимым — провизией, консервами, боеприпасами, что обеспечивало их жизненные потребности на долгий срок. Что касается мебели, впрочем, самой элементарной, постельных принадлежностей, то все это они взяли из дома доктора, а еще прихватили старую шарманку в тайной надежде, что обезьяны не останутся бесчувственными к очарованию музыки.

Одновременно доктор Йогаузен отчеканил в мастерской некоторое количество никелевых медалей со своим именем и портретом, предназначенных для покровителей обезьяньей колонии, которую он надеялся основать в Центральной Африке.

Тринадцатого февраля 1896 года доктор и его слуга вместе с багажом погрузились в лодку в Малинбе и направились вверх по течению реки Нбарри…

Направились куда?.. Этого доктор Йогаузен не говорил никому. Освободив себя на долгое время от всяких хлопот по снабжению, он как бы застраховался от излишней посторонней назойливости. Ему и туземцу вполне хватало друг друга. Ученый не хотел ничем тревожить и отвлекать обезьян, собираясь предложить им только свою собственную компанию, а он бы вполне удовольствовался прелестью их беседы, не сомневаясь, что постигнет все тайны языка макак.

Позже стало известно, что, поднявшись по реке Нбарри на сотню лье, лодка бросила якорь у деревни Нгила, что двадцать негров были наняты в качестве носильщиков и что багаж понесли в восточном направлении. Но с этого момента о докторе Йогаузене никакой информации не поступало. Возвратившись в Нгилу, носильщики не могли указать точно то место, где они расстались с доктором.

Короче говоря, минуло уже три года, и, несмотря на предпринятые поиски, которые еще продолжались, новостей о докторе и его верном слуге не прибавилось.

Теперь Джон Корт и Макс Губер могли хотя бы частично восстановить цепочку событий.

Доктор Йогаузен со своим эскортом достиг реки в северо-западной части леса Убанги; затем он приступил к сооружению плота, используя брусья и доски. Закончив работу и отослав помощников, он вместе со своим слугой спустился по течению безымянной реки; найдя место для высадки, они смонтировали клетку в том уголке, где она и была обнаружена нашими героями.

Таковой, по всей вероятности, была первая часть правды о профессоре. Но сколько же гипотез возникало по поводу нынешнего положения вещей!