Ступени к Храму - [41]

Посреди поляны с фужером пьянящего ароматом корицы сбитня в руке стояла настоящая цыганка. Черные волосы, заплетенные Румтшей в полсотни косичек, креповая блузка с глубоким вырезом и широкими, разлетающимися рукавами с разрезами до локтя, длинная ярко-красная юбка, мягко облегающая бедра, но расширяющаяся к низу, звенящие браслеты на запястьях и шаль из органзы на плечах. Шаль, которой я больше не боюсь.

– Иньярра, так теперь-то ты закончила с работой? - Манхо никак не давала покоя моя занятость.

– О, да! И даже стребовала с работодателя обещанный гонорар!

– Что значит стребовала? Он же должен был сам тебе его отдать!

– Должен, - кивнула я и, чуть пригубив ароматное вино, пояснила. - Но он почему-то решил, что если разжалобить ведьму детским лепетом о многодетной семье, то можно будет не платить.

– Не разжалобил?

– Ну, учитывая, что любую ложь я чувствую как скрипящий песок на зубах… Нет!

– Не учел он немножко.

– Не немножко. Ему ещё со времени нашей первой встречи следовало понять, что пытаться вывести меня из себя - затея очень опасная, причем сопряженная с абсолютным риском потерять государственное имущество.

– И много потерял?

Я чуть качнула головой:

– Не очень. Два стола и ковер.

– Ни кворра себе "не очень"!

– Ну, его жизнь и здоровье остались при нем, - я философски пожала плечами. - Разве может что-то быть дороже?

– Вряд ли, - согласился цыган. - А тебе в твоей Гильдии за такие дела ничего не будет?

– Во-первых, не моей: я в ней, к счастью, не состою. А во-вторых, даже если этот хорёк пожалуется, всё равно в Гильдии настолько хотят заманить меня в свои ряды, что портить отношения из-за какой-то мебели не станут. Ну, может вскользь что-нибудь пробурчат. И то - если встретят. Я же на всеобщих заседаниях не бываю, а кому это просто так надо - ходить по всем Веткам в поисках вечно где-то мотающейся меня?

– Разумно, - кивнул Манхо и тут же напрягся, - Сзади идет Акрая.

– Пусть идет, - пожала плечами я.

– Добрый вечер, Манхо, - выглядела она точно так же, как и в прошлый раз. Неотразимо.

Обернувшись назад, смерила меня недовольным взглядом и проронила:

– Ну что, ведьма, танцевать будешь или тебе сразу желание называть?

– Буду, - спокойно ответила я.

– Отлично. Тогда я пойду предупрежу музыкантов.

Акрая отошла, а к костру постепенно начал стягиваться весь табор.

– Манхо, они что, никогда танца с шалью не видели? - волнуясь, спорсила я. Уж слишком подозрительным было это внимание к посредственному по цыганским меркам зрелищу.

– Как его танцует не-цыганка - никогда. К тому же… - Манхо недовольно поморщился, словно расставаясь с секретом. - Мы с Румтшей не хотели тебе говорить, чтобы не волновалась, но все эти три дня цыгане заключали друг с другом пари. Кто-то ставил на тебя, кто-то - на Акраю. Но так или иначе, а исход вашего спора живо интересует ВЕСЬ табор.

– Миленько, - пробурчала я, направляясь к костру.

– Удачи, - крикнула вслед Румтша.

Эх, девочка, здесь мне нужна не удача. Здесь мне нужна концентрация и спокойствие. Впрочем, на отсутствие того и другого не жалуюсь.

Я вышла на открытую площадку, освещенную багровым пламенем, и кивнула музыкантам. Струны дрогнули…

Не думать. Раствориться в музыке, стать ею самой, распылиться на мириады частиц, вторящих поющим струнам. Сплести из музыки, движений, ритма, огня одно заклятье, один танец ЖИЗНИ. Магия - она ведь тоже музыка, тоже песня, тоже танец - тоже стихия, неподвластная никому. Просто надо её слышать, ощущать, осязать, любить, дышать ею, жить ею. Просто быть ведьмой. Как я.

Руки крыльями взлетели вверх, и развернувшаяся шаль вспыхнула брызгами отраженного пламени. Вот так! Вот она какая - я! Ведьма! Кружащаяся в сполохах необузданного света, птицей взлетающая в прыжках над костром, дикой кошкой стелящаяся над землёй, мягкой волной спускающая шаль по плечам. Перезвон браслетов, вторящих струнам гитары, вихрь черных, как ночь, волос, горящие черные глаза с пляшущими где-то глубоко золотыми искорками - вот она, я! Вы хотели увидеть, как танцует с шалью не-цыганка? Так смотрите! Потому что некогда в жизни я больше не станцую ТАК.

Музыка стала стихать, а я - замедлять ритм движений, пока мягко не опустилась на землю, накрывшись шалью на последнем стонущем аккорде…

И тишина, бьющая по ушам. Неужели?

Цыгане, стоящие кругом вокруг незримо очерченной мною площадки, пораженно молчали и смотрели на медленно поднимающуюся с земли меня. Ни одного хлопка, ни одного безобразного возгласа - оставьте это обычным людям. Цыгане выражают своё восхищение благоговейной тишиной. Тем более мертвой, чем сильнее ты их поразила.

Что ж, хоть на что ты ещё годишься, ведьма!

– Хорошо, ведьма. Даже, пожалуй, слишком хорошо. Сама бы не увидела - не поверила. И каково же твое желание? - смотреть на Акраю, терзающуюся между желанием выразить своё восхищение и необходимостью оставаться презрительно-неприступной, было странно. И к чему так себя мучить? Хотя… Не всем же быть ведьмами. Для обычной цыганки она очень даже ничего.

А каково мое желание я знаю с утра. И оно даже, как ни странно, не предложение Акрае повеситься на ближайшем суку. До мелочной мести я очень редко опускаюсь.