Струве: левый либерал 1870-1905. Том 1 - [48]
«Критические заметки» имели быстрый успех, намного превышавший самые смелые ожидания Струве. Уже к 18 сентября было продано 750 экземпляров, а через небольшое время тираж в 1200 экземпляров разошелся полностью[217]. Для всех было очевидно, что появление этой книги стало сенсацией. Российская общественность получила, наконец, возможность в более или менее достоверном изложении познакомиться с новой радикальной доктриной, о которой она давно уже была наслышана; кроме того, книга содержала первый анализ российской экономики, произведенный с социал-демократической точки зрения[218]. Книгу читали не только представители интеллигенции, если понимать это слово в его узком значении, ею живо интересовались и в высших чиновничьих кругах.
Баронесса Икскуль, подруга Калмыковой, говорила ей, что «Критические заметки» Струве «лежат на столе у всех министров» и что «в кабинетах их только и говорят о книжке его»[219]. Чиновникам импонировала та позиция, которую занял Струве по отношению к продолжающемуся конфликту, вызванному столкновением интересов аграрного сектора, находившегося под эгидой министерства внутренних дел, и промышленности, поддерживаемой министерством финансов. Главенствующая в то время школа радикальных публицистов одобряла политику министерства внутренних дел, тогда как аргументы, приведенные в книге Струве, говорили в пользу министерства финансов. Эта книга подтвердила, что в рядах радикалов начался поворот от страстной заботы о сельском хозяйстве к поддержке проводимой министерством финансов политики интенсивной капиталистической индустриализации.
Видя, какой огромный интерес вызвала книга Струве, друзья уговаривали его выпустить дополнительный тираж. Однако Струве отказался, мотивируя это тем, что, будучи наспех написанной, книга имеет множество недостатков, кроме того, она уже выполнила свое предназначение — вызвала дискуссию[220]. Поэтому она больше не переиздавалась. К тому же Струве так и не написал задуманную им книгу об истории развития капитализма в России. Пять лет спустя это сделал Ленин, возможно, с подачи Струве.
Критические отзывы о «Критических заметках» были самые разные — от мягко благожелательных до резко отрицательных. Беспартийные критики отзывались о них в общем-то в благожелательном тоне, одобряя сделанные Струве выводы, но сомневаясь в адекватности способа их обоснования. Весьма характерной для этого вида отзывов является рецензия, появившаяся на страницах Русского вестника за подписью К. Головина. Этот критик оставил на совести Струве слишком вольное обращение с термином «народник». Кроме того, он высказал мысль, что убеждение в «роковом характере экономической эволюции, будто совершающейся в силу неотвратимого закона», является убеждением «не научного, а чисто метафизического свойства», и выразил удивление по поводу безразличия Струве к политической стороне учения Маркса. В целом он пришел к выводу, что идеи Струве ближе к манчестерскому либерализму, чем к марксизму. Тем не менее он согласился с мнением Струве в отношении экономического развития России[221].
Михайловский, Даниельсон и Воронцов, главные объекты атак Струве, ответили в традиционной манере русских радикалов, то есть длинными и резкими статьями, в которых отказали своему оппоненту хотя бы в капле здравого смысла или порядочности[222].
Все трое были в корне не согласны с тем смыслом, которое Струве вкладывал в термин «народник». Например, Даниельсон писал: «Под эту порицательную для него кличку он [Струве] подводит лиц самых разнообразных мнений, сваливая их в одну кучу и вылавливая, по мере надобности, такие из них, которые могут в данный момент послужить к вящему посрамлению народничества. Это одна из «оригинальных» особенностей г. П. фон Струве. Само собою разумеется, что значительное большинство из цитируемых им авторов имеют с народничеством общее лишь то, что стремятся доискаться причин ухудшающегося положения крестьянства и указать те меры, которые, по мнению каждого из них, могут повести к устранению такого положения»[223].
Все трое в ходе своих контратак сильно упирали на немецкое происхождение Струве. По мнению Воронцова, Струве столь невежествен в отношении русской экономической литературы, «что выступить с приобретенным [им] багажом в печати позволительно только «заезжему немцу», пишущему для немцев»[224]. Михайловский, чтобы отплатить Струве за некоторые саркастические замечания, сделанные последним но поводу его литературного стиля, заявил, что не «иностранцу» учить его русскому языку, — это заявление он подкрепил анекдотом о двух русских немцах, споривших о том, как сказать «я постригся».
Что же до содержательной стороны этих статей, то Михайловский и Даниельсон сосредоточились на том, что каждому из них было близко: Михайловский — на философии истории, Даниельсон — на экономике. Михайловский обвинил Струве в искажении взглядов русских субъективистов, которые вовсе не считали, что отдельный человек может делать историю — они хорошо понимали, что действия любого человека ограничены объективными условиями среды его жизнедеятельности.
