Струны - [94]

Из того, что Вашими замечаниями мало затронуто в Верховском, мне, пожалуй, интересны две вещи: 1) соотношение в нем самом элементов пластических, песенных и мыслительных, выделенных потом для пушкинской поры, и 2) он ведь был эпилептик, не является ли античная ясность, тонкость и устойчивость формой борьбы со своим недугом? Пяст был тоже душевнобольной, но у него самые невинно-воздушные стихи звучат истерически.

Может быть, Вам интересно будет, что я расшифровал в архиве В. И. Иванова в ЛБ записи (сделанные малопонимающей М. М. Замятниной) лекций его на Башне в Академии стиха зимой-весной 1909: конец характеристики стихотворных размеров, строфика, символика, немножко – стилистика. Все – на очень-очень элементарном уровне. Верховский был самым постоянным посетителем (другие – А. Н. Толстой, Гумилев, П. Потемкин, иногда Черубина, нередко «Мендельсон», т. е. Мандельштам) и часто делал переспросы и добавления, особенно по части старофранцузских твердых форм (NB). Я сказал «расшифровывал», имея в виду почерк Замятиной; когда я это перепечатаю с моей рукописной копии (боюсь, не скоро), то, конечно, это будет к Вашим услугам. <…>

16/17. 8. 90

2. <…> Верховского я получил (хоть и не имел времени изучить как следует, а там есть и по моей стиховедческой части интересное) <…>

16. 7. 91

3. <…> Ваша подборка Верховского у меня бережно хранится, никому другому он, кажется, по-прежнему неинтересен; Вы не взялись бы подготовить его избранное издание листов на 15-20? Можно было бы предложить в «Малую библиотеку поэта», я к ней причислен, хотя и очень номинально. <…>

27.6.02.

4. <…> позвоните мне домой, лучше вечером, <…> мы договоримся о встрече, Вы мне расскажете, какова может получиться книга, и я напишу Кушнеру. <…>

8. 8.02.

5. <…> О правилах нынешней Малой Библиотеки Поэта я, как и Вы, сужу только по вышедшим образцам… Думаю, что хоро­шую статью они примут в любых объемах. Программа Вашей статьи вполне разумна; про себя я к Вашей характеристике добавляю: «эпи­лептик, человек с неуверенной психикой, поэтому особенно крепко вцепившийся в незыблемые пушкинские образцы» — и уже вслух: «и поэтому особенно тонко ощущающий на их фоне даже малые вибрации собственной символистской поэтики» (вспоминаю прежде всего поэму «Созвездие») – об этом стоило бы чуть побольше. Собственно, это та же задача, которую поставил себе Ходасевич, а сравнивать особенности их решений (и остальных «неоклассиков», обруганных Мандельштамом, который, впрочем, сам печатался в «Лирическом круге») – это, наверное, уже не для вступительной статьи. Выбор же переводов из поэтов спокойного Возрождения — тот же психологический механизм. Насколько над его поэтическим формированием тяготел неизбежный Брюсов – Вы напишете… О его Дневнике я ничего не знаю: очень интересно. Что главная часть корпуса — это прижизненные публикации, а второстепенная – архивное, я согласен, но тем важнее сделать из неизданного хороший отбор; если захотите советоваться, мне будет очень интересно. Примечания к отдельным стихотворениям придется сделать хотя бы чтобы указать первые публикации и источники текста; а рецензии и всё, что Вам интересно дать, можно вынести в пространные преамбулы к примечаниям к отдельным книгам. Вот можно ли и нужно ли давать программы курсов, которые он читал – не знаю. От Словаря «Юпитер – бог грома» попробуем отделаться. Я на днях напишу Кушнеру и спрошу, имеет ли смысл подавать в серию заявку на Верховского; если он ответит «да», то сочиняйте и подавайте. <…>

29. 9. 02.

6. <…> …с Верховским ничего не получилось. Кушнер пишет: «<…> выпускать Верховского за счет издательства [невозможно. – В.К]…: Крученых, Мариенгоф, Шершеневич, Бурлюк – и те расходятся плохо, а менее известный Верховский… принесет одни убытки. Другое дело, если б Библиотека поэта могла получить поддержку от РГНФонда…» и т.д. (Я в РГНФ состою, но не в экспертном совете, который решает конкретные дела, а в более высоком и пустом, который лишь припечатывает. Предложу, чтобы они подали заявку, а я приложу неофициальное поддерживающее письмо). Вот такой знакомый тупик: открывать можно только тех поэтов, о которых люди уже знают. По пророческой строке Пушкина: «сегодня разреши свободу нам тисненья, так завтра выйдут в свет Баркова сочиненья». Вы, таким образом, сочините всё же заявку на издание Верховского (интерес, новизна, состав, особенности, объем, сроки), я сочиню письмо в пространство, и пусть они подают в РГНФ. <…>

2. 11.02.

7. <…> …благодарно уведомляю Вас, что заявку на Верховского я получил и в ближайшие дни отправлю Кушнеру. В сборнике «Поэзия Плеяды», М. «Радуга» 1984 я заметил переводы Верховского с пометкой «в новой редакции», удивился, но решил, что это новый редактор внес правку в старые переводы (я сам так делал). <…>

6. 12. 02.

8. <…> У меня есть знакомый издатель в Ленинграде, хоть и не процветающий, но ученый; а сейчас в Москву переезжает Кольчужкин, издатель томского «Водолея», Вы его издания, конечно, видели, и Верховскому среди них – самое место; причем, вероятно, можно даже не избранного, а полного или почти полного, и без чрезмерных комментариев. Я с ним виделся только один раз, но почему-то он ко мне хорошо относится (и просил меня сделать Веру Меркурьеву). <…>