– Джек?
Мгновенно проснувшись, Джина резко села в кровати. Простыня рядом с ней была совершенно ровной, так что сегодня на ней явно никто не спал. От внезапно накатившего разочарования Джина бессильно потерла лицо:
– Дура! По-твоему, он бы вот так запросто полез к тебе в постель? Прямо здесь, в двух шагах от бабушки?
Снова повалившись на кровать, Джина натянула одеяло до подбородка, чувствуя, как внезапное разочарование перерастает в острое желание, которое от груди и живота постепенно распространяется до самых кончиков пальцев.
Тяжело дыша, она невидящим взглядом смотрела в потолок, вспоминая лицо Джека и его подтянутое тело, как они боролись, и он, смеясь, валился на спину, а сама она усаживалась на него верхом, как он ее целовал, ласкал руками, а их тела сплетались в единое целое…
Черт! Неужели на нее все-таки накатило? В одной из брошюрок, выданных доктором Мартинсон, черным по белому говорилось, что во время беременности сильно увеличивается сексуальное желание. Буйство гормонов, гиперчувствительность груди, увеличенный приток крови к вульве… Все это, вместе взятое, вполне способно вызывать неутолимый физический голод.
И вот пожалуйста. Она мечтает о Джеке. Хочет, чтобы он был с ней, был в ней…
– Бог ты мой!
Вскочив с кровати, Джина подошла к антикварному туалетному столику с трехгранным зеркалом, мраморной столешницей и десятком выдвижных ящичков. При всем желании она бы не смогла вспомнить, сколько часов провела за этим столиком. В раннем детстве она любила примерять на себя бабушкины жемчуга и Сарины кружевные пеньюары, потом, лет в одиннадцать – двенадцать, она вместе с подружками хихикала и крутилась перед зеркалом с одних трусиках и маечках, привыкая к своим только начавшим округляться формам. Далее была старшая школа с обязательным ежедневным макияжем и бережно хранимыми любовными записками и дареными в знак беззаветной любви и вечной преданности безделушками.
Записки и безделушки давно канули в Лету, но верный вибратор все еще лежал на своем законном месте. Джина не так уж часто им пользовалась, но решила, что этот сосущий голод вполне себе чрезвычайная ситуация и с ним нужно бороться всеми доступными средствами.
Ситуация оказалась настолько чрезвычайной, что разрядка последовала едва ли ни мгновенно, но заснуть она все равно так и не смогла. И все из-за Джека! Почему его образ раз за разом вставал перед ее мысленным взором? Интересно, он совсем отменил ужин или сводил в ресторан одну лишь герцогиню? И увидятся ли они еще раз, прежде чем он улетит в Вашингтон?
Следующим утром Джина убежала раньше, чем герцогиня встала, так что ответы на свои вчерашние вопросы она так и не узнала. Добираясь до работы, Джина всерьез подумывала сама позвонить Джеку, но, вспомнив вчерашнюю ночь, она мгновенно покраснела и решила, что не стоит лишний раз искушать судьбу. Мало ли, в какой жар ее кинет, когда она услышит глубокий бархатный баритон? Не хватало еще заявиться на детский день рождения с торчащими сквозь блузку и лифчик сосками.
Но чуть позже Джек позвонил сам, и, как Джина и подозревала, от одного звука его голоса у нее мгновенно напряглись соски.
– Как поживаешь, соня?
– Уже лучше. – Прижав телефон ухом к плечу, Джина взяла пару необходимых бумаг и отдала их Кали. – Извини, что так получилось.
– Ничего страшного. Герцогиня не захотела бросать тебя в одиночестве, так что мы заказали ужин с доставкой.
– Отварная солонина и ржаной хлеб?
– Как ты догадалась?
– Чаще всего мы заказываем именно такой ужин.
– Кстати, мы не просто поели, но и отлично побеседовали.
– Ну вот. Есть еще хоть что-то, что ты не знаешь о моей буйной юности?
– Вполне возможно. Герцогиня сказала, что самыми личными воспоминаниями ты сама со мной поделишься. А еще она сказала, что сегодня у нее встреча в клубе любителей оперы, так что ужинать нам придется вдвоем. Разумеется, если тебе не нужно работать…
Джек сам предоставил ей отличную лазейку, но Джина была в таком взвинченном состоянии, что даже и не подумала ею воспользоваться.
– Подготовка к празднику полностью лежит на мне, но уборкой и всем прочим руководит уже Самуэль, так что, думаю, часам к трем я уже освобожусь.
– Тогда я за тобой заеду.
– Тебе не кажется, что для ужина это как-то рановато?
– Нестрашно, мы найдем чем заняться.
Усевшись в такси рядом с Джеком, Джина устало откинулась на сиденье:
– Будь другом, когда я в следующий раз скажу, что устраиваю день рождения для толпы восьмилетних детишек, просто пристрели меня, хорошо?
– Неужели все настолько плохо?
– Нет, все еще хуже.
– Тогда вряд ли ты захочешь погулять по Пятой авеню.
– По-твоему, я сейчас вообще в состоянии гулять?
– Ну…
Слегка повернувшись, Джина пристально посмотрела на Джека из-под пурпурных ресниц:
– Ну а ты-то, скотинка, конечно, свеж, бодр и готов к любым приключениям.
Улыбнувшись, Джек решил не вдаваться в подробности своего сегодняшнего дня, начавшегося со звонка в четыре утра из департамента, где случилась очередная внештатная ситуация.
Джек отлично понимал, что ему уже давно следовало бы сесть в самолет и лететь в Вашингтон, но почему-то решил провести еще один день в Нью-Йорке. И это решение удивило его самого даже больше, чем Дейла Викерса.
