Строптивая - [40]

«Бедняжка Паулина!» – написал Сирил своим быстрым почерком на полях газеты. Сирил Рэтбоун никогда не любил Паулину Мендельсон, потому что она не разрешала ему писать о своих приемах в колонке светской хроники, несмотря на бесчисленные уговоры, даже со стороны ее большого друга Гектора Парадизо. «Дорогой, – сказала тогда Паулина Гектору, – не настаивай. Мы не можем допустить в свой дом таких газетчиков, как мистер Рэтбоун. Жюлю ненавистна известность такого сорта. И кроме того, мистер Рэтбоун, кажется, пишет довольно много о нас, даже не бывая в нашем доме». Поэтому, следуя принципам Сирила Рэтбоуна, очень важная миссис Мендельсон получила по заслугам.

Несколько раз Гектор пытался поделиться имеющейся у него информацией с Паулиной, а в последний раз во время приема у Мендельсонов в день его убийства. Он хотел предостеречь ее от возможных неприятностей, если фотографии привлекут внимание общества. Каждый раз он подступал к этой трудной задаче с неохотой и каждый раз чувствовал внутреннее облегчение, что не смог осуществить свою миссию, поскольку знал, как глубоко это ранит ее.

Ни один мужчина не был так доволен своей женитьбой, как Жюль Мендельсон. С первого момента, как он увидел Паулину Макэдоу-Петуорт двадцать три года назад на балу по случаю дня рождения Лоренса Ван Дега в клубе «Болотистое» в Палм-Бич, он знал, что именно ее он ждал всю свою жизнь. В тот вечер она танцевала с Джонни Петуортом, с которым тогда разводилась, и для Жюля в ней было сосредоточено все, что он считал достойным и возвышенным. В те дни Жюля не считали завидным женихом. Он был неуклюжим и явно неряшливым и больше походил на тот сорт мужчин, которые не задумываются о своей внешности. Более того, слух о его огромном состоянии и таланте финансиста еще не дошел до людей того окружения, в котором вращалась Паулина и в котором она занимала уже определенное положение.

Жители Палм-Бич находили его скучным и неприятным соседом по столу на вечерах. «Дорогая, ты будешь ужасно возражать, если я посажу тебя рядом с Жюлем Мендельсоном?» – говорила обычно хозяйка одной из своих подруг. Именно таким образом Паулина оказалась рядом с Жюлем на следующий день после бала в доме Роуз Кливеден и сразу распознала его возможности. Когда мистер Форбс начал публиковать ежегодный список сорока богатейших людей Америки и Жюль Мендельсон оказался в первой десятке в этом списке, те люди, которые находили его скучным, теперь стали считать его очаровательным. «Как я рада, Жюль, что мы сидим рядом», – говорили теперь дамы, но к этому времени Паулина уже была миссис Мендельсон. Никто в те годы не подозревал, что Жюль позволит изменить себя, так как его изменила Паулина. Причем тем же образом, как она изменила старый особняк фон Штерна в Беверли-Хиллз, который для нее купил Жюль, превратив его в достопримечательность, она полностью изменила и внешность Жюля. Паулина проинструктировала Уилли, его парикмахера, чтобы он выше зачесал ему волосы и укоротил виски. Она подбирала ему галстуки, запонки и заколки для галстуков. Она повела его к портному в Лондоне, который многие годы шил костюмы для ее отца, а также к портному, шившему ее отцу сорочки, и к сапожнику. Она принимала за него решения, что ему надевать, пока он не понял, как должен выглядеть человек ее круга. Все отметили его резко изменившейся вид и его способность поддерживать разговор на приемах.

* * *

– У тебя есть любовница, Жюль? – спросила однажды его Паулина. Было это больше года назад, еще до того, как Сирил Рэтбоун увидел фотографию Фло Марч с Жюлем на заднем плане в парижских газетах. Она дождалась, пока Дадли приготовил поднос с выпивкой и вышел из комнаты, чтобы задать этот неожиданный вопрос. Вопрос, который и для нее самой оказался неожиданным, когда она задала его. Хотя она не была чересчур страстной женщиной, однако чувствовала, что он перед ней преклоняется, но остается равнодушным, и какой-то женский инстинкт подсказал ей этот вопрос. Разговор происходил в комнате с видом на закат солнца, где Мендельсоны встречались в сумерках, чтобы выпить бокал вина и поговорить о дневных делах перед тем, как идти переодеваться к обеду.

– Что это значит? – спросил удивленно Жюль, отворачиваясь от красного с оранжевым заката и обращая все внимание на жену.

– Просто спрашиваю, – сказала Паулина.

– Но что значит подобный вопрос? – снова спросил Жюль.

– Ты повторяешься, Жюль. «Что это значит? Что значит подобный вопрос?» Право, ты мог бы придумать ответ получше, ты, человек, привыкший иметь дело с миллионами долларов.

Паулина, обычно такая невозмутимая, начала понемногу раздражаться.

– Что с тобой, Паулина? – спросил Жюль с видом человека, которому нечего скрывать.

– Опять вопрос. Ты на вопрос отвечаешь вопросом. Это годится для бизнеса, Жюль, где запугивают и заставляют людей защищаться, но со мной это не пройдет. Я, возможно, одна из немногих людей, которых ты встречал, кто не боится тебя.

Жюль улыбнулся.

– Я знаю это, Паулина, – сказал он. – Я всегда это знал, с тех самых пор, когда увидел, как ты швырнула брачное соглашение в Маркуса Штромма и облила чернилами его рубашку. Это одна из многих твоих черт, которые я в тебе люблю.