Строки, имена, судьбы... - [38]
Поздно вечером я отдыхал на бульваре. Напротив меня сидела на скамейке пожилая дама с собачкой. С моря вдруг повеяло прохладой. Дама решила надеть плащ, и я поспешил ей помочь.
— Батюшки мой, какой великолепный жест! — воскликнула дама. — Прямо как в кино. Я уже давно отвыкла от подобных знаков внимания. Вы приезжий? Откуда? Вам у нас нравится? Город чудесный, правда? Я очень люблю это место, особенно вечером, здесь так многолюдно…
Через минуту мы разговаривали как старые добрые знакомые.
— Ну, вот что, давайте-ка знакомиться по-настоящему. Меня зовут Софья Станиславовна Оржеховская.
— Как Оржеховская?
— Да вот так, очень просто, сама! не знаю, как это получилось, менять фамилию мне уже поздно!
…На следующий день мы встретились снова. Встреч было много — с обязательными чаепитиями, с просмотром семейных альбомов. С долгими задушевными беседами.
Софья Станиславовна покорила меня своим обаянием, простотой, общительностью, доброжелательством, сердечностью, жизнерадостностью, юмором, желанием все вспомнить и все показать, своим на редкость ярким, сочным, поистине купринским языком.
Каждый раз я уносил с собой все новые и новые записи. Постепенно отдельные воспоминания Оржеховской о Куприне, отдельные эпизоды начали приобретать форму стройного, законченного рассказа.
— В моей памяти дядя Саша остался светлым, радостным видением детства. Удивительный был человек — очень живой, подвижный, веселый, добрый. Как сейчас вижу его глаза — серо-зеленые с желтоватыми крапинками, всегда озорные, ласковые, и вместе с тем — внимательные, пристальные, все видящие и подмечающие.
Коротко о моих родителях: моя мать Зинаида Ивановна — младшая сестра Куприна. Они были очень дружны. Отец — Станислав Генрихович Нат — крупный ученый, лесовод, исследователь наших северных лесов, автор известных в свое время трудов "Лес и воды Печорского края", "Охота в Печорском крае". Это был человек, безумно влюбленный в родную природу, страстный охотник, знавший наизусть каждую тропку в лесных чащах Северной Двины, Вычегды, Печоры.
А. И. Куприн. Фотография для советского паспорта
Куприн очень любил нашу семью, часто летом гостил у нас в Зарайском и Куршенском лесничествах. Его приезды всегда были радостными, суматошными. Он сразу же собирал вокруг себя шумную ораву детворы, заводил игры, ходил с нами в лес. Обычно мы брали с собой котелки, деревянные ложки и на привале буквально объедались знаменитой мурцовкой.
Что такое мурцовка? О, это — величайшее кулинарное изобретение дяди Саши. Деликатес! Значит, так: в миску наливался квас, добавлялось постное масло и туда крошился хлеб с мелко нарезанным луком. Вот и вся нехитрая штука. Но за всю свою жизнь я, право, ничего вкуснее не ела.
Софья Станиславовна смеется заразительно, заливчато, со слезой. В глазах появляются наследственные желтые веселые крапинки. Лицо становится молодым-молодым.
— Нет, ей богу, ничего вкуснее этого не было! Каждое лето Куприн собирал для нас питомник диких зверей. Брался за это дело с азартом, с увлечением. Во дворе в клетках жили пойманные им барсуки, лисята, зайцы, ежи, белки, орлы, ястребы. Всю эту живность он по примеру Дурова пытался дрессировать нам на забаву. Обычно кончалось это тем, что в один прекрасный день все клетки раскрывались и четвероногая и пернатая компания разбегалась и разлеталась во все стороны.
Однажды дядя Саша и мои братья Лев и Борис нашли в лесу сброшенную змеей кожу. Ее колоссальные размеры всех поразили. Куприн сразу же решил — это удав! И вот начались поиски "опасной" змеи. Каждый день охотники уходили в лес. Собирались они, словно в далекие, неизведанные дикие страны — совсем как в старых приключенческих романах. Брали ружья, топоры, веревки, огромное количество продовольствия. В трех-четырех верстах от дома располагались лагерем. Дымились костры, на треногах варился обильный обед, далеко вокруг раздавался лай гончих.
А. И. Куприн в своем саду (Журнал "Солнце России", 1916)
Как-то увязалась с ними и я. На привале выяснилось, что впопыхах забыли взять соль. Меня отправили домой, и я, конечно, заблудилась в лесу. Началась паника. Дядя Саша собрал всех окрестных мальчишек. Меня искали с факелами всю ночь. Нашли утром, под кустом, зареванную и до смерти перепуганную.
Меня Куприн очень любил. Через много лет, уже из Парижа, он писал мне: "Моя милая племянница Соня, в сущности из всего моего многочисленного потомства ты моя единственная дочь по духу и характеру".
К письмам Куприна мы еще вернемся. Насколько мне известно, те, которые мы с вами прочтем, полностью нигде еще не публиковались.
Да, чуть не забыла — несмотря на все старания, змею так и не нашли. Но кожу ее берегли как трофей и всем с гордостью показывали.
В 1912 году мы жили в Житомире. Помню, как к нам приехали дядя Саша с женой Елизаветой Морицевной и с совсем маленькой дочкой Ксенкой.
Вот каким он был в то время…
Софья Станиславовна протягивает мне старую фотографию. На ней — Куприн в русской рубашке, в скромном узком пиджаке. Борода редкая, усы опущены.
— Мать Куприна — Любовь Алексеевна — была татаркой. В его лице, да и в характере в самом деле было нечто унаследованное от Гирея. Он иногда любил щегольнуть своим сходством с татарским ханом. Правда, на этой фотографии вид у него далеко не воинственный.
