Строители - [96]
Мне уже была известна его повадка — перед серьезным разговором упрекнуть за невыполнение какого-нибудь, даже пустякового поручения, я приготовился:
— Оно уже два дня у вас.
— Не может быть! Где?
— Лежит в красной папке. — Я мило улыбнулся.
Он порылся в папке;
— Да, действительно… А претензии к нашим субподрядчикам? Меня ведь вызывают на совещание.
— У вас.
— Где? Не вижу.
— В другой — черной папке. — На этот раз моя улыбка выражала высшую степень доброжелательности.
— Так… Вы провели сегодня комиссию на корпусе «А»?
— Провел, Леонид Леонидович.
Несколько минут он озадаченно смотрел на меня, потом улыбнулся:
— Вы приготовились к нашей встрече?
— Да.
— Ну, тогда будем считать, что предисловие закопчено. Перейдем к делу?
— Пожалуйста.
— Вы ведете себя так, — строго сказал управляющий, — будто не было статьи в газете. Заставляете Костромина заниматься… как это было сказано в статье? Прожектами. Превратили диспетчерскую в отдел. В чем дело?
— В статье, Леонид Леонидович.
Он задумчиво посмотрел на меня и сказал:
— В партбюро, что ли, обратиться? Нет, пожалуй, сделаю другое: загружу его так, чтоб он дышать не мог, а не то что заниматься прожектами… Не думал в самое трудное время — летом — идти в отпуск, но сейчас пойду. Обязательно!.. Вот когда свалится на вас вся работа треста — посмотрю, что останется от ваших планов перестройки… Ах, извините, Виктор Константинович, задумался и выболтал свои мысли. — Он рассмеялся.
Странное дело, теперь, когда я уже точно знал, что он строит мне разные пакости, что его смешки и приветливость не что иное, как психологические трюки, я должен был бы его ненавидеть, — но я ничего с собой не мог поделать: в такие минуты он был мне симпатичен. Я тоже в ответ улыбнулся:
— Выдержу, Леонид Леонидович!
В воскресенье, как обычно, я работал. В открытое окно виден пляж, тысячи отдыхающих. Ладно, придет время…
Было около одиннадцати часов, дверь открылась, и в комнату вошли Костромин и управляющий.
— Вы не видели тут шофера Леонида Леонидовича? — спросил Костромин. — Вот черт, собрались на прогулку, а он куда-то запропастился!
— Нет, не видел.
Управляющий пристально посмотрел на меня, подошел к окну и выглянул на улицу.
— Что вы тут делаете, Виктор Константинович? — спросил он, не поворачиваясь.
— В четверг вы дали мне задание обследовать новые площадки…
— Ну и что?
— Вот я их и обследовал, а сейчас готовлю справку.
— Почему в выходной?
— Виктор Константинович всегда работает в выходные дни, — иронически разъяснил Костромин. — И вечерами работает очень поздно. — Он рассмеялся. — Слишком много времени отбирают у него идеи.
— Идеи? — Управляющий обернулся. — А у вас, Костромин, какие идеи? — тихо спросил он.
— Не стоит, Леонид Леонидович, в выходной день говорить о работе.
— А он почему работает? — У управляющего потемнело лицо.
— Он не справляется с работой. Молодой человек, вот и работает… Пришла машина, Леонид Леонидович.
Управляющий собрал листки бумаги, которые лежали передо мной.
— Ну вот что, молодой человек, сейчас вы сядете в машину и поедете домой. Будете отдыхать понедельник и вторник — на вас лица нет.
Я поднялся:
— Это не нужно, Леонид Леонидович, я уже привык, и потом…
— Ничего не будет «петом», объявляется перемирие ровно на три дня. Хорошо? — Он улыбнулся и повторил: — Три дня. А в среду заходите, узнаете кое-что интересное.
Я кивнул.
Глава одиннадцатая
Гадкий утенок — Управление обеспечения
Вошла Нина. Сейчас она одевалась подчеркнуто скромно — преобладали серые и черные тона. Мне кажется, что на конкурсе монашеских одежд она безусловно могла бы занять призовое место.
— Виктор Константинович, — она опустила глаза, — вас просят Леонид Леонидович.
У управляющего, мрачный и надутый, сидел Костромин. Последние дни он со мной почти не разговаривал.
— Ну-с, многоуважаемый Виктор Константинович, что будем делать дальше? — любезно улыбаясь, спросил управляющий. — Садитесь, пожалуйста, садитесь!
— Не знаю, — чистосердечно ответил я.
Управляющий негромко рассмеялся.
— Как это не знаете?..
В кабинет быстро вошел Владик. Он положил на стол управляющему две сколотых бумажки, сделал два шага назад и застыл в позе «готовность номер один».
— Что еще такое? — спросил управляющий. — Ведь вы меня уже сегодня терзали.
— Уточненная сводка на ЭВМ, Леонид Леонидович, — вежливо ответил Владик. Он наклонился вперед и снова выпрямился.
— Э-ВЭ-ЭМ… Послушайте, Владислав Ипполитович, а может, эта самая прелестная электронно-вычислительная машина сядет на месяц сюда в кресло? А?
Костромин кашлянул.
— Ах, простите, выдаю секреты. — Управляющий, лениво взял первый листок и пробежал его глазами. — Так, что же я должен делать, мой юный мучитель? — спросил он Владика.
— Это написано на втором листке.
— На втором?.. Так-так! — управляющий побарабанил пальцами по столу. — Так-так! — повторил он.
«Так-так!» Когда я слышал от него эти короткие многозначительные слова? Ах, да! Мне припомнилось, как после технического совета я просил у управляющего помощи в организации диспетчерской. Тогда эти слова означали резкий и насмешливый отказ… Да, но сейчас все по-другому. Почему же они снова вызывают во мне тревогу?
Лауреат премии ВЦСПС и Союза писателей СССР Лев Лондон известен читателю по книгам «Как стать главным инженером», «Трудные этажи», «Дом над тополями». В новом остросюжетном романе «Снег в июле» затрагиваются нравственные и общественные проблемы. Роман — своеобразное лирико-сатирическое повествование. Свободно и непринужденно, с чувством юмора автор раскрывает богатый внутренний мир своих героев — наших современников. В книгу включены также рассказы из жизни строителей.
Жанна Владимировна Гаузнер (1912—1962) — ленинградская писательница, автор романов и повестей «Париж — веселый город», «Вот мы и дома», «Я увижу Москву», «Мальчик и небо», «Конец фильма». Отличительная черта творчества Жанны Гаузнер — пристальное внимание к судьбам людей, к их горестям и радостям. В повести «Париж — веселый город», во многом автобиографической, писательница показала трагедию западного мира, одиночество и духовный кризис его художественной интеллигенции. В повести «Мальчик и небо» рассказана история испанского ребенка, который обрел в нашей стране новую родину и новую семью. «Конец фильма» — последняя работа Ж. Гаузнер, опубликованная уже после ее смерти.
В повести «Окна, открытые настежь» (на украинском языке — «Свежий воздух для матери») живут и действуют наши современники, советские люди, рабочие большого завода и прежде всего молодежь. В этой повести, сюжет которой ограничен рамками одной семьи, семьи инженера-строителя, автор разрешает тему формирования и становления характера молодого человека нашего времени. С резкого расхождения во взглядах главы семьи с приемным сыном и начинается семейный конфликт, который в дальнейшем все яснее определяется как конфликт большого общественного звучания. Перед читателем проходит целый ряд активных строителей коммунистического будущего.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые — журн. «Новый мир», 1926, № 4, под названием «Московские ночи», с подзаголовком «Ночь первая». Видимо, «Московские ночи» задумывались как цикл рассказов, написанных от лица московского жителя Савельева. В «Обращении к читателю» сообщалось от его имени, что он собирается писать книгу об «осколках быта, врезавшихся в мое угрюмое сердце». Рассказ получил название «Сожитель» при включении в сб. «Древний путь» (М., «Круг», 1927), одновременно было снято «Обращение к читателю» и произведены небольшие исправления.
Впервые — журн. «Новый мир», 1928, № 11. При жизни писателя включался в изд.: Недра, 11, и Гослитиздат. 1934–1936, 3. Печатается по тексту: Гослитиздат. 1934–1936, 3.
Русский солдат нигде не пропадет! Занесла ратная судьба во Францию — и воевать будет с честью, и в мирной жизни в грязь лицом не ударит!