Строители - [54]

…А вот главный инженер треста?.. Главный инженер треста должен часто проверять свою полезность! Ему не подчинены рабочие, прорабы… Жизнь строительного управления течет мимо него, он должен «направлять» стройки только через руководителей СУ. А если он не направляет, что тогда?.. Если он только со всем соглашается, полезен ли он?

Ведь, монтаж дома без устройства подземных коммуникаций — это грубейшее нарушение технологии… При чем тут Анатолий? Ты просто был обязан не давать справки.

…Недовольны Моргунов, Беленький? Ничего не поделаешь. Сладенького панибратства (Виктор? О, это парень свой! Что хочешь сделает!), не будет… Не будет!

Но не выдать справки — это полдела, ведь бригады действительно простаивают… Нужно добиться, чтобы за несколько дней были готовы эти проклятые коммуникации. Завтра, поехать на площадки, потом к Левшину, настоять.

Так, побитый, усталый, но весьма решительно настроенный, я пришел домой.

На другой день я приехал, на площадку очень рано, к семи. Мой совет: если вы начальство, если вы виноваты, перед прорабом и все же хотите от него чего-то добиться, приезжайте на, стройку раньше его.

Старший прораб Шуров появился только в восемь. Он притворился, что не заметил меня, и быстро пошел вдоль забора в контору. Но мне был знаком этот финт, и я спокойно, стоял у корпуса, зная, что рано или поздно Шурову придется подойти ко мне.

Минут через десять он выглянул из окна.

— Лосев! — заорал он во всю глотку. — Черт побери, никогда его нет на месте!

Кто такой Лосев, я не знал, но был уверен, что «черт побери» имеет прямое отношение ко мне.

Прошло еще несколько минут, и наконец Шуров вышел из прорабской. Двигался он как-то боком, стараясь показать, что он меня не видит.

В нескольких шагах от меня он остановился, пнул ногой какой-то бетонный блок, потом поднял голову.

— Ах, это вы? — спросил он насмешливо.

— Я.

— Что-то уж очень рано приехали. Или совесть спать не дает?

— Да, не дает, — сказал я серьезно. — Кстати, у вас, наверное, совесть совершенно чиста.

Он пропустил замечание мимо ушей.

— Ну, так зачем пожаловали? Или еще чего-нибудь запретить хотите? — Ош посмотрел направо, потом налево. — Так вроде все законсервировано.

Шуров был убежден, что обществу приносят пользу только прорабы и все, кто работает под их началом. Остальная часть человечества, особенно начальство, неизвестно для чего существует. Прораб обязан на каждом шагу это всем разъяснять.

— Рекомендую вам прежде всего, — сказал я медленно, — впредь на работу приезжать пораньше, а не к самому началу.

— Слушаюсь. — Шуров озабоченно поправил черную выцветшую спецовку, вытянулся.

— Я приехал посмотреть, в каком состоянии коммуникации, можно ли их быстро закончить. Я вчера не подписал разрешение на установку крана…

Шуров снова принял вольную позу, ковырнул ногой бетонный камень.

— Так сказать, несмотря на занятость, лично проверить… Ну, вы, конечно, уже оценили, что «нулевщики» закончили подвал и все бросили.

У бытовок появилась маленькая фигурка.

— Лосев! — грозно закричал Шуров. — Лосев! — Фигурка исчезла. — Вот черт!.. Так вы дадите указание, чтобы в два-три дня проложили трубы?

Мы оба хорошо знали, что «нулевщики» мне не подчинены.

— Через два часа сюда придет моя монтажная бригада, — вдруг озлился Шуров. — Что она будет делать?

Он повернулся и быстро пошел, ловко прыгая через траншеи.

Когда я проходил мимо прорабской, Шуров высунул голову из окна и вежливо сказал:

— До свидания… А ее я пришлю к вам.

— Кого? — Я остановился.

— Бригаду монтажников. В тресте ей сидеть все же будет удобнее. — Его лицо, гладкое, без единой морщинки, было спокойно, но в глазах светилась торжествующая усмешка. (О, он хорошо выполнил свою миссию — разделал-таки под орех инженера, который, как всякое начальство, хочет произвести революцию, а совершает пока только ошибки.)

После беседы с Шуровым я побывал на других стройках и приехал в трест расстроенный и усталый. От меня требовали деталей, материалов, снова — липовых справок для установки кранов. Наиболее выразительно высказался Беленький, которого я встретил на одном из объектов:

— Знаешь, Виктор, сейчас дома собираются сами. Завези на площадку детали, поставь кран и уходи. Через три дня будет стоять этаж, а через два месяца — дом… А разные инженерные вопросы выдумали в институтах, надо же оправдать зарплату. — Он положил мне руку на плечо и доброжелательно добавил: — Слушай, Виктор, брось это дело, подписывай справочку. Не ты первый, не ты последний… Так не начинают! Уж поверь мне. Я на таких делах зубы съел… Ну, по рукам?

Я молча прошел в кабинет. Устало уселся в кресло. Кабинет был мне знаком, но только сейчас я заметил, что обстановка лишь казалась солидной: черный стол с такими массивными ножками, что они могли нести по крайней мере этаж дома, был покрыт старым зеленовато-серым сукном; высокий книжный шкаф напоминал готический собор после артиллерийского обстрела — половина его вышечек сбита; несколько глубоких кожаных кресел подозрительно клонились в разные стороны. Костромин всегда просил не садиться в них «во избежание, — как он говорил, мило и покровительственно улыбаясь нам, — несчастного случая». Толстые книги, блестевшие золочеными корешками, такие внушительные издали, оказались справочниками весьма почтенного возраста, имевшими только антикварную ценность.