Стремнина - [99]

— Все за него, — заговорил он, придерживаясь за косяк двери. — Все его спасают, — он указал глазами в сторону Морошки. — Инспектор расспрашивает ребят, а они все скрывают. Как же? Прораб! Скажи, а он потом согнет тебя в дугу. Он здесь царь и бог. Хотя ладно, черт с ним! Пусть себя считает царем и богом! — Белявский наконец-то сделал шаг вперед. — Ну, а как по части морального разложения?

— А вы проходите, садитесь, — пригласил его Родыгин, проявляя вежливость, в которой не был замечен прежде.

Но Белявский, вероятно, совершенно неспособен был слушать в эти минуты…

— У него здесь все женщины — любовницы, — продолжал он, выпрямляясь и крепко держась на ногах. — Доказать? С Зуевой было дело? Было! Всем известно. Моя жена приехала — он и ей заморочил голову. Наобещал жениться, то да се… А она беременна. От меня, — пояснил он с гордостью, не чувствуя ненужности и несуразности своего объяснения: о, как ему хотелось подчеркнуть свои права на Гелю! — Так что же, я спрашиваю вас, выходит? Разбивает семью!

— Кто ваша жена? — хмуро спросил Родыгин.

— Радистка Гребнева.

— Почему же она — Гребнева?

— Не успели оформиться в загсе.

Воистину сказано: на ловца и зверь бежит. Против Морошки в добавление ко всему, что уже имелось у Родыгина, всплывало такое дело, от каких даже опытные люди садились на мель.

— Хорошо, расследуем, — пообещал Родыгин.

За несколько минут, пока Белявский излагал свою обиду, не счесть всего, что пережил Морошка. И все же он провожал его за дверь, уже собравшись с духом…

— Где она? — спросил Родыгин о Геле.

— Она сейчас больна, — ответил Морошка.

— Ну, дела-а… — проговорил Родыгин, словно даже сочувствуя молодому прорабу, попавшему в такой сложнейший переплет.

— Вы не трогайте ее сегодня, — попросил Морошка.

— Что ж, обождем до завтра, — охотно согласился Родыгин, позволяя себе быть сговорчивым, коль скоро стало известно, что Морошка наконец-то в его руках. — Но имейте в виду: ни одно заявление, от кого бы оно ни исходило, не должно оставаться без ответа. Таковы наши принципы.

— Я понимаю, — ответил Арсений.

— Впрочем, не пьяный ли он, этот Белявский? — спросил Родыгин, стараясь показать, будто готов даже выручить попавшего в беду прораба. — Очень похоже.

— Нет, он совершенно трезв.

— Но он какой-то чумной? — продолжал играть Родыгин. — Вероятно, все, что он наговорил здесь, сплошная ерунда?

Но Арсения уже ничто не пугало. Ответил он с обычной прямотой:

— Нет, есть и правда…

— Тогда дело плохо, — заключил Родыгин с видом донельзя озадаченного человека. — Совсем плохо. Вот теперь ясно, отчего у вас разные непорядки. Занимались не тем, чем надо.

И так это было сказано мрачно, что у Морошки с новой силой вспыхнула тревога. Ему подумалось, что Геля, желая избавить его от новых неприятностей, или все-таки покорится судьбе, или сбежит с Буйной.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

I

Радиограмму о начале заполнения Братского водохранилища Арсений Морошка записывал, стиснув скулы, а перед его мысленным взором тем временем по всей Ангаре отступала от урезов вода, обсушивались галечные отмели и медленно, но неудержимо выступали со дна, особенно на порогах и шиверах, черные, покрытые липкой глянцевитой слизью камни-валуны, плиты и петушиные гребни подводных скал…

С тяжелым сердцем он вышел из прорабской.

Еще не развеялся как следует туман, а на реке появился первый плот. В последние дни они проходили очень часто. По всему чувствовалось, что сплавщики спешат закончить свое дело до спада воды.

Арсению тягостно было ожидать, когда проснется Родыгин, и он решил встретить плот и поболтать с Васютой. Свой ведь парень-то…

Увидев Морошку за рулем лодки, Васюта вышел из рубки, оставив там штурмана, и выкрикнул, высоко подняв блеснувший на солнце мегафон:

— О перекрытии знаешь?

— Только что обрадовали, — ответил Морошка. — А вы все гоните… Много ли у вас еще плотов?

— Завтра все пройдут. А у тебя как?

— Сегодня должны взорвать последние подрезки.

— А как с уборкой? Успеешь до спада?

— Боюсь загадывать…

Они грустно поболтали еще немного о том о сем, словно прощаясь до будущей навигации, и Морошка, дружески помахав Васюте рукой, отправился к берегу. Еще издали он заметил, что солдаты-однополчане уже занимаются гимнастикой на корме брандвахты, а Родыгин, будто дачник, с махровым полотенцем на плече, шествует вдоль кают…

Прочитав радиограмму, Родыгин прикрыл ее широченной ручищей в яркой рыженькой шерстке и сказал с привычной, выработанной годами важностью:

— Это то, что все мы ожидали…

— Ожидали, да ведь попозднее, — сказал Морошка. — Знают ли в Братске, как идут у нас дела?

— Запрашивают регулярно.

— Что же вы ответили в последний раз?

— Ответил, что взрывные работы заканчиваем. Разве это не так? Я основывался на ваших сводках. Надеюсь, вы не занимаетесь очковтирательством?

— Взрывные… — сумрачно повторил Арсений Морошка. — Взрывные мы должны закончить сегодня, это правда. А уборочные?..

— Только без паники, — проговорил Родыгин с укоризной. — Скоро ли на Буйной начнется спад воды? Дней через пять? А сколько потом еще можно будет работать?

— Еще с неделю, — ответил Морошка.

— Значит, вы все уберете. У вас же земснаряд!