Стреляй, я уже мертв - [308]

— Несколько лет назад Вади познакомился с одной женщиной. Она была испанкой, врачом, приехала с группой врачей и медсестер — тех добровольцев, что помогали палестинским беженцам, обосновавшимся в Иордании. Вади как раз был одним из тех, кто помогал им обустроиться, и, таким образом, был напрямую связан со всеми организациями, которые занимались поставками еды, медицинской помощью и прочим. Детям требовались прививки и особое питание, у взрослых тоже были свои недуги, они нуждались в медикаментах и врачебных консультациях.

Вади предложил Элоисе осмотреть детей в школе; это ему казалось безопаснее, чем проводить его на территории лагеря. Она согласилась. Так начались их отношения. Потом он признался, что полюбил ее с первого взгляда. «Она показалась мне настоящей принцессой из сказки», — признался он. И он прав.Она и в самом деле похожа на принцессу — голубоглазая блондинка, обманчиво хрупкая. Будь я помоложе и не дай в свое время монашеский обет, я тоже не устоял бы перед ее красотой. Просто удивительно, что Элоиса обратила внимание на Вади. Шрамы, оставленные огнем в тот день, когда он спас вам жизнь, со временем стали резче, еще больше уродуя его лицо. К тому же он было уже далеко не юн.Зато держался с достоинством, и я понимаю, что могла найти в нем эта женщина.

Когда же кончилось лето, и испанские волонтеры вернулись домой, она осталась, решив, что будет продолжать работать в лагере беженцев; она ни на что не рассчитывала, просто старалась им помочь, но прежде всего хотела быть рядом с Вади.

— А Аниса? — спросил я у монаха.

Я хорошо знал Анису и понимал, что она ни за что не согласилась бы отдать мужа другой. Эта женщина обладала сильным характером; она готова была страдать и бороться за свое счастье и скорее умерла бы, чем отступила. Однако время меняет всех, поэтому я с интересом ждал, что скажет монах.

— Аниса видела и слышала лишь то, что хотела, — ответил он. — Она понимала, что не может соперничать с Элоисой и, если попытается вмешаться, то потеряет Вади навсегда. Мужчине не следует влюбляться после сорока лет, а Вади было уже больше пятидесяти.

Аниса сделала все возможное, чтобы внезапная страсть отца не отразилась на детях. Она повела себя достойно, но не уехала из их дома, куда Вади наведывался всё реже.

Никто не удивился, когда Элоиса забеременела. Никто не спрашивал, от кого она ждет ребенка, да в этом и не было необходимости: чрезмерная забота, которую проявлял Вади по отношению к ней, развеяла бы любые сомнения.

При этом никто из них двоих не мог предположить, что Элоиса заболеет. Это оказалась пневмония, как сказал врач из Аммана. Элоиса была очень больна, и Вади решил, что должен связаться с ее семьей и объяснить ситуацию.

Из Испании приехала мать Элоисы, чтобы ухаживать за дочерью. Когда она увидела Вади, то не смогла скрыть изумления, что дочь могла влюбиться в этого человека с изуродованным лицом. Думаю, она удивилась еще больше, когда узнала, что он женат.

Элоиса упорно отказывалась возвращаться в Испанию; она хотела, чтобы ребенок родился в Иордании, как можно ближе к Палестине. Но ее мать, донья Мария де лос Анхелес, не желала ничего слушать. Она прямо заявила Вади:

— Вам должно быть известно, что я не одобряю ваших отношений. Очевидно, вы злоупотребили чувствами моей дочери. Она всего лишь девочка, только что закончившая учебу; ее голова полна романтических бредней и мечтаний о помощи ближним. Сознаюсь, это наша с ее отцом вина: мы позволили этим фантазиям зайти слишком далеко, но что сделано, то сделано. У вас есть жена и дети, вы должны вернуться к ним, и если вы действительно любите Элоису, то должны убедить ее вернуться в Испанию, потому что здесь она просто не выживет.

— Но врач сказал, что ее опасно перевозить, — возразил Вади.

Мать Элоисы впала в такую ярость, что ее крики были слышны по всему лагерю.

— Вы просто эгоист! — кричала она. — Ради своей прихоти вы готовы пожертвовать жизнью моей дочери! Разве мало она сделала для всех вас? Я добьюсь того, чтобы любой ценой увезти ее отсюда, и клянусь, вы больше никогда ее не увидите.

Вади, обескураженный криками этой женщины, признался, что у них будет ребенок.

— Да, у моей дочери будет ребенок, и этому крошечному существу здесь не место. Скажите на милость, для чего вам все это нужно?

Элоисе оказалось не под силу противостоять решимости матери, и спустя два дня они сели на самоле в Мадрид. С тех пор Вади ничего не слышал о ней; он даже не знает, родила ли она ребенка, которого они так ждали.

— Хорошо, но какое отношение все это имеет ко мне? — спросил я, пораженный не столько его рассказом, сколько тем, что Вади решил обратиться ко мне за помощью.

— У Вади нет ни денег, ни связей, чтобы разузнать о судьбе Элоисы, а у вас они есть.

— Да он с ума сошел! — воскликнул я. — Передайте ему, что я сожалею о случившемся, но ничем не могу помочь.

— У вас есть деньги, друзья и возможности. Вы могли бы съездить в Мадрид и выяснить, что случилось с Элоисой.

Я взглянул на монаха, подумав, не смеется ли он надо мной. Просьба Вади казалась настолько нелепой, что я почувствовал себя неловко.