Стрелы в полёте. Круги рая. Охотники неземные - [17]

И все–таки он непроизвольно зажмурился, когда перед радиатором выросла эта проклятая троллейбусная опора, и только спустя несколько секунд после столкновения открыл глаза и поднял голову. И увидел, как быстро удаляющийся «пежо», обогнав маршрутку, промчался вдоль сосняка и скрылся за поворотом. Несомненно, это был тот самый «пежо»'! И так же, как и Юра–Большевик, Сергей не успел разглядеть сидящего за рулем.

Он отстегнул ремень и выбрался из машины. Осмотрелся, подошел к столбу и присел на корточки перед «опелем», оценивая повреждения. Мимо с гулом проносились автомобили; никто пока не останавливался и помощь свою не предлагал.

Все оказалось, в общем–то, не таким страшным, как представлялось, и Сергей облегченно вздохнул. Погнутый бампер и вмятина в радиаторе – не самое худшее, что могло произойти, если бы он не успел затормозить. Главное – машина оставалась на ходу.

Пускаться в погоню за «пежо» было бесполезно, но и торчать здесь, у столба, Сергей не собирался: во–первых, на поцеловавшийся со столбом «опель» могли обратить внимание из любой проезжающей мимо милицейской машины, а во–вторых… нет, скорее, именно это и было «во–первых»: его старались задержать, не дать возможности встретить партнершу по проведению Ритуала… Неведомый противник вполне мог покалечить ее прямо посреди привокзальной площади!

Сергей поспешно вернулся в машину, решив пока не звонить Большевику и не огорчать известием о происшествии и погнутом бампере. Он собрался уже дать задний ход, как вдруг ошеломленно замер. Только сейчас он сообразил, что с самого утра находится под наблюдением. За ним следили! Следили, когда он направлялся в дом на улице Гоголя, следили, когда он шел на автостоянку за «опелем»… и дождались таки удобного момента… От этой мысли ему стало настолько не по себе, что пистолет уже не казался таким уж излишеством.

Но кто этот таинственный враг, который тоже знает о Ритуале и действует довольно жестко и решительно, чтобы не допустить его проведения? Кто он такой, черт возьми!..

Немного утешало только одно: противник не прибегал к помощи оружия. Во всяком случае, пока…

Сергей повернул ключ зажигания и, убедившись, что сзади чисто, медленно отъехал от злополучной троллейбусной опоры, сползая с бордюра на дорогу. Пострадавший «опель» нормально слушался руля. Сергей посмотрел на часы, потом взглянул на себя в зеркальце заднего обзора и криво усмехнулся, увидев свое бледное лицо. И в этот момент из–за троллейбусной опоры вышел какой–то человек и направился к машине, выставив перед собой руку в черной перчатке, словно предлагая Сергею не торопиться уезжать. Возможно, он только что выбрался из проезжающей маршрутки, незамеченной Сергеем, возможно, все время стоял за столбом… хотя в таком случае его просто нельзя было бы не увидеть… Сергей, подобравшись, настороженно наблюдал за приближающимся незнакомцем.

Человек был высок и худощав, выглядел то ли на тридцать, то ли на все шестьдесят, и всю его характеристику можно было свести к одному слову: «черный». Черные угли глаз на смуглом лице; черная короткая слегка курчавая бородка, на вид жесткая, как проволока, и такие же жесткие густые усы; слегка вьющиеся длинные черные волосы, прикрытые сверху круглой черной шапочкой наподобие тех, что носят грузины; длинный просторный черный плащ из такого же, как головной убор, гладкого материала, доходящий чуть ли не до подошв тоже черных то ли ботинок, то ли сапог… Надень на такого вместо шапочки черную шляпу и дай в руки гитару – и получишь артиста Михаила Боярского, которого Сергей помнил по старым телефильмам. Хотя больше незнакомец все–таки походил на служителя культа. Только вот какого культа?..

Человек в черном остановился перед автомобилем и, видя, что Сергей застыл за рулем, поманил его рукой, приглашая выйти. Облик его показался Сергею скорее странным, чем не внушающим доверия. Сергей, конечно, мог проигнорировать жестикуляцию Черного и незамедлительно продолжить путь к вокзалу… но что–то подсказывало ему, что торопиться не следует.

И все–таки он не вышел из машины, а опустил стекло и, высунув голову, довольно резко спросил:

– Эй, уважаемый, в чем дело?

Черный человек плавно обогнул автомобиль и оказался возле дверцы, перед Сергеем; у Сергея создалось впечатление, что незнакомец не проделал этот короткий путь ногами, а словно перетек из одного места в другое.

– Хочешь увидеть того, кто это сделал? – спросил Черный, спрятав руки в карманы плаща. Голос у него был негромкий и чуть хрипловатый, с едва уловимыми странными интонациями, причудливой смесью мягкого и угловатого, встопорщенного, напоминающей, опять же, кавказский акцент.

Сергей почему–то сразу понял, чтО имеет в виду незнакомец. И еще он понял, что тот появился здесь неспроста. Тянулась цепочка – звено за звеном…

Подождав, пока мимо прогрохочет «КамАЗ», он, задыхаясь, срывающимся голосом ответил:

– Да… Хочу…

Он был уверен, что Черный знает, что говорит. И обращение незнакомца на «ты» казалось вполне естественным и уместным.

– Есть такое понятие: память Аэнно, – склонившись к окошку, произнес Черный и в упор взглянул на Сергея; в глазах незнакомца застыла густая тьма, но за тьмой, кажется, все–таки угадывался свет. – Это память Времени. Любой момент Времени в любой точке пространства сохраняет память о событиях, произошедших в этой точке ранее. Надо только уметь эту память пробудить.