Стрела в сердце - [3]

— Не будьте смешным, — на нее внезапно нахлынула волна раздражения. — Все это совсем не так.

— Нет?

— Более того, я не верю, что ваш брат смотрел на меня, как на объект жалости.

— Не жалости, нет. Скорее всего, это были мечты рыцаря. Моя мать, похожая на него, предположила, что, возможно, он пытался спасти вас и за это был убит?..

Кэтрин услышала в голосе молодого человека нотки презрения.

— Вы считаете это маловероятным? Не могу представить, что он наговорил матери, отчего ей в голову пришла эта мысль. Это слишком уж фантастично. У Теренса было чересчур развито чувство сострадания, но мы никогда не считали его фантазером…

— Что же вы тогда предполагаете? — спросила она, чувствуя, что ее всю сковал гнев. — Грязную интрижку? Месть обманутого мужа?

— Может быть, и так.

Кэтрин вздернула подбородок. Гнев затуманил ее карие глаза.

— Если вы думаете так, то вы совсем не знаете своего брата.

— Вы знаете его лучше? — Его губы тряслись.

— А почему бы и нет. Ведь вы все эти годы лишь изредка приезжали в Луизиану. Мне трудно понять, как человек, все время путешествующий по диким местам Аравии, может рассуждать о романтических порывах другого человека.

— Причины, из-за которых я предпочитаю другие места, ничего общего с романтикой не имеют, — слова прозвучали довольно жестко.

— Я знаю. Ваша мать после смерти мужа оставила вас со своим отцом в Англии, а сама переехала сюда, чтобы завести вторую семью и второго сына, который потом хотел вас выжить.

Сказав это, Кэтрин почувствовала огромное удовлетворение, увидев его удивленный взгляд. Ему явно не понравилась эта осведомленность о его семейных делах.

— Это правда, я был лишним в новой семье моей матери и в ее новой жизни, — спокойно сказал Рован. — Но это было оттого, что во мне была французская и английская кровь, а родился я в Европе, а вовсе не из-за ревности моего брата.

— Наполовину брата, — сказала она, вспомнив, что он поправлял ее.

— Я для него был лишь человеком, имевшим отца-француза. Мы были родными по матери. А что касается того, насколько хорошо я его знал, то я видел своего брата каждый год, когда они приезжали в Англию навестить семью моего деда. И я узнал его достаточно хорошо, чтобы понять, что у него никогда бы не возникло желание покинуть эту землю с ее радостями.

Кэтрин посмотрела на него снизу вверх, и боль отразилась в ее глазах. Вновь нахлынули воспоминания. Воспоминания, которыми она ни с кем не могла поделиться, а меньше всего с этим человеком, с которым они кружились в танце. Песня заканчивалась. Она облизала губы. Наконец произнесла: «Вы приехали не на турнир?»

— Неужели вы думали, что да? Нет. Я приехал увидеть вас, мадам, и узнать, что вы можете сказать о смерти моего брата.

— Ничего. Я ничего не могу вам сказать, — беззвучно прошептала она.

— Я вам не верю, — без колебаний ответил Рован, как только смолкла музыка. Он не спешил отпустить ее. — Это означает, я полагаю, что я буду вынужден остаться на эти игры. Какова же награда за победу? Честь сопровождать вас завтра к обеду и сидеть по правую руку от вас? Уж тогда-то вам не удастся уклониться от моих вопросов.

— Сначала вы должны одержать победу, — отпарировала она. Ее рука свободно лежала на руке Рована, и они шли туда, где стоял ее муж и разговаривал с соседом.

— Я думаю, это произойдет, — ответил он.

Уверенность его голоса была для нее сродни звуку ножа по сковороде.

— Какое высокомерие! Вы ведь еще не встречались с остальными участниками.

— Забавно, не правда ли? — он поднял брови.

— Да! — холодно ответила Кэтрин.

— Не считайте высокомерием возможность исполнения обещанного.

Они были уже рядом с Жилем, и Кэтрин не ответила, да он и не предоставил ей этой возможности. В учтивых выражениях выразив ей свою признательность за танец, он поклонился и оставил ее.

Кэтрин посмотрела ему вслед; на его прямую спину, широкие плечи, подчеркнутые темным пиджаком и легкую походку. Она подумала, что ей должно быть легче от мысли, что Рован де Блан использовал турнир только как предлог приехать в Аркадию. Ей же легче не стало. В конце концов, он открывает список.

Она вдруг возненавидела эти ежегодные игры, соревнования, турниры, которые всегда заканчивались скачками на лошадях из любимой конюшни мужа. Она презирала всю эту помпезность, мишуру, взятую из рассказов Вальтера Скотта. Фальшивое средневековье, обставленное с претензией. На всем этом настоял Жиль, это его шоу, она же к этому не имеет никакого отношения. В этом году Кэтрин хотела отменить игры, но муж и слышать об этом не хотел. Если бы ее желание было выполнено, у Рована де Блана не было бы предлога сюда приехать…

— Что это за человек, так тебя разозливший? — вкрадчиво спросил стоявший позади племянник Жиля. Это был сын старшего брата, Льюис Каслрай, примерно одного возраста с Кэтрин.

Кэтрин открыто посмотрела на его стройную фигуру и ответила:

— Ничего особенного. Почему ты так думаешь?

— Ты так свирепо смотрела на него, словно хотела воткнуть ему в спину нож.

Она дотронулась рукой до переносицы.

— У меня очень заболела голова.

— Дорогая Кэтрин, не смущайся, я видел, как ты разговаривала с ним. — Многозначительная усмешка скривила губы Льюиса. Он настойчиво смотрел на Кэтрин. В его бледно-голубых глазах, как в зеркале, отражался пустой зал.