— Ну уж не всегда, — вставил второй. — В соборе вот маляр пол-стены расписал, а потом деньги взял, работу бросил да и сбежал. Ищи теперь пташку в небе.
— Да что ты! — поразился Хармон.
— Это еще что, — перехватил нить первый стражник, — на южной-то башне строитель с лесов упал! С самого верху. Прямо внутрь собора!
— Наружу, — поправил второй.
— Внутрь. Если бы наружу упал, полгорода бы сбежалось, и все бы знали.
— А если внутрь, то вышел бы дурной знак, и собор бы закрыли.
Мало помалу переключились на дела имперские. Восток Альмеры прилегал к Землям Короны — они начинались через пару миль за рекой. На этом основании стражники считали себя знатоками имперской жизни.
— А слыхали вы, что наш владыка Адриан нынешним летом намерен жениться?
— Слыхал, — ляпнул Хармон, и стражник тут же помрачнел. Зато второй вклинился:
— Но это еще, знаешь ли, не наверно. Летом, как будут игры, Адриан станет выбирать себе невесту. Но ведь еще не точно, что выберет. А ну, как не выберет?
— Как это не выберет? Ты думай, что говоришь! Он же владыка! Решил выбрать — значит, выберет.
— И кого же он выберет, может ты и это знаешь, умник?
— Кого-кого… Мало ли, кого выбрать можно. Девиц там в столице — их же видимо-невидимо, притом — все благородные. Вот, хоть бы, Бекку Наездницу…
— Лошадницу из Литленда? — стражник едко заржал, довольно-таки по-лошадиному. — Скажи еще, медвежью жену с севера!
К слову о медведице, Хармон рассказал про потешные бои. Стражники загоготали. Как раз тогда в харчевню вошел Красавчик. Сейчас он еще больше соответствовал прозвищу: поблескивали металлические бляшки, которыми был усилен нагрудник из вываренной кожи, меч и кинжал вложены в расшитые узором ножны, на голове был стальной полушлем, на лице — надменная ухмылочка. С плеч спадал зеленый плащ и несколько портил собою картину, поскольку зеленым он был, пожалуй, с год назад, а с тех пор выгорел, вылинял и сделался серо-салатовым с желтизной.
Хармон махнул ему, мол, сядь вон там и подожди. Городские стражники обратили внимание на Красавчика:
— Это еще что за птица? Хармон, знаешь его?
— Он пришел наниматься ко мне в охрану, — невинно сообщил Хармон, и тут же получил с дюжину советов.
— Не бери его, — посоветовал краснолицый стражник. — Видишь — щеголь какой, и морду воротит, будто благородный. Станет тебе привередничать: еду получше, вино послаще, постель потеплее, да оплату побольше, и все равно недоволен. Знаем таких — над нами, было, такого командиром поставили, баронского бастардика.
— Бери, — посоветовал другой. — Шлем и бляшки на броне, видишь, хорошо начищены — значит, не ленив. Высокий, здоровый, а сила многое решает. Мечом владеет, меч — хорошая штука. Меч — он против всего работает: и против топора, и против копья, и шпагу им можно побить при сноровке, и булаву.
— Дело твое, Хармон, — проскрипел первый. — Но если решишь брать, то обязательно вели сперва двадцать ведер воды принести, потом — яму вырыть, потом — телегу распрячь. Вот коли сделает все это, не пикнув, — значит, можно брать. А станет нос воротить — значит, щенок благородный, с таким хлопот не оберешься.
— И меч его проверь, — посоветовал второй. — Спроси, где кован — в замке или в деревне, спроси, закалка двойная или тройная. А то, меч плохой будет — сломается в первой драке, а новый по монетке-то ударит.
Дальше стражники перечислили недостатки экипировки Красавчика, потом перекинулись на его коня, которого не видали, но легко вообразили, и принялись обсуждать плоды воображения. Парень в линялом плаще сидел за своим столом в другом конце зала, цедил какое-то пойло и хмуро поглядывал на них, все больше теряя терпение. Наконец, стражники сошлись на мнении, что хороший конь для воина — это кобыла, не крупная и не мелкая, а холкой этак под шею всаднику, поджарая, с развитой грудью и непременно гнедая. Хармон распрощался с ними и пересел за стол Красавчика.
Первым делом он окинул взглядом наручи парня. На плаще Хармон не заметил никакого герба, на наручах его тоже не было. Затем посмотрел в лицо Красавчику, прочел на нем нетерпение и раздражительность, однако и не подумал просить прощения.
— Меня зовут Хармон Паула Роджер, — сказал торговец и умолк.
— Я — Джоакин Ив Ханна, — ответил воин.
"Ханна? Имя бабки, а не имя отца? Даже так! Чадо благородных?.." Но выяснять это сразу Хармон не стал, а с полной серьезностью произнес:
— Ты хорошо дрался сегодня.
— Да ну… — отмахнулся Джоакин.
— Потешный бой, шутовское оружие… Понятно, что все это — насмешка над воинским делом. Но ведь умение-то и с деревянным мечом заметно.
Хармон с наслаждением поглядел, как на лице Джоакина отразилась несуразная смесь смущения, самодовольства и стыда.
— Ну, да… — выдавил Джоакин и порозовел.
— Я приметил тебя утром и подумал: а этот парень знает толк в сражениях. В нынешнее-то время, да еще в Альмере, нечасто такого встретишь.
"Сражением" утреннюю возню на помосте назвать было сложно, скорей уж мордобой или потасовка. Но Хармон не сомневался, что именно слово "сражение" придется парню по сердцу. И верно, тот зарделся пуще прежнего.
— И ты, как я понял, путешествуешь. Скитаешься по миру, ищешь приключений — верно?