Вскоре он присмотрел того, кого искал. Парень был молод, но статен. Он выходил на бой с обнаженным торсом, и мышцы бугрились по груди и спине. У него были длинные каштановые волосы, темные усики и бородка. Черты лица правильные, даже сказать — красивые. Принарядить его — глядишь, сойдет и за благородного. Парень трижды взбирался на помост, и всякий раз выбирал деревянный меч, липкий от патоки. Почуяв его сноровку, скоморохи ставили против него людей покрепче, но парень побеждал почти без труда. Он хорошо владел мечом — по крайней мере, хорошо по меркам Рыночной площади Смолдена. Его противники уходили, почесывая ушибы, все в темных пятнах патоки, а победитель вскидывал "клинок" в салюте. Денег ему бросали немного: зрителям не нравилось, что парень слишком серьезен. Зато рыжая девица целовала его с явным удовольствием.
В решающем поединке Кровавый Красавчик (так окрестили его скоморохи) сошелся со Зверем-кузнецом. Кузнец взял копье с апельсином в правую руку и булаву из свиного окорока — в левую, Красавчик вновь вооружился липким мечом. Затем скоморохи завязали обоим глаза. Башнеголовый заявил:
— Истинный герой одолеет противника и вслепую, ибо руку его направляет…
— Нюх?.. — предположил пестрый.
— Болван! Его руку направляют боги!
Бой начался. Кузнец ринулся в атаку, размахивая копьем. Он надеялся нащупать противника длинным оружием, а затем огреть окороком. Красавчик держал меч наготове и пару раз умудрился парировать удар копья, но не развивал успех, а только кружил по помосту. Он явно робел и не знал, как вслепую подступиться к противнику. Окрыленный успехом, кузнец ревел все громче, орудовал копьем все яростней и, в конце концов, сбил шапку с башнеголового. Кора разлетелась на кусочки, скоморох взревел:
— Будь проклят черенок лопаты, вырывшей гнилую яму для твоего паскудного зерна, никчемное древо!
Кузнец повернулся на голос, а Красавчик атаковал. Меч свистнул у самой груди кузнеца, и тот, ощутив движение воздуха, взмахнул одновременно копьем и окороком. Но Красавчик отбил копье, уклонился от окорока и треснул деревяшкой по руке кузнеца.
— Северный Зверь лишился лапы! Его грозная булава упала наземь! Истекая кровью, он все же…
Кузнец и вправду выронил окорок, но правой рукой перебросил копье назад, перехватил поближе к острию и, когда Красавчик замахнулся для нового удара, сделал мощный выпад. Апельсин пришелся прямо в голую грудь парня и брызнул соком во все стороны. Красавчик отлетел и шлепнулся на задницу. Толпа взорвалась хохотом. Скоморохи сняли с бойцов повязки и присудили победу кузнецу. Монеты щедрыми брызгами посыпались на помост.
Когда парень сходил по ступеням, Хармон перехватил его взгляд. Злость, досада, обида. Обиды — больше всего. Как раз то, что надо.
Хармон пробился к нему и взял за плечо.
— Как тебя звать?
— Тебе-то что?.. — буркнул Красавчик.
— Есть работенка для парня с мечом. У тебя ведь имеется меч?
— Имеется.
— Гостиница "Желтая гусыня", время вечерней песни. Захочешь — приходи.
С тем Хармон Паула и оставил его.
Вторую половину дня Хармон провел у лотков местных торговцев. Разглядывал товар, находил изъяны, нещадно сбивал цену, заговаривал зубы купцу, уходил к соседям, возвращался. "Так до чего мы договорились, добрый хозяин? Восемь монет за кувшин? Десять?.. Отчего же мне так хорошо запомнилось — восемь?" Он приобретал стекло и бронзу, посуду и мелкую утварь — то, что в Альмере испокон водилось в избытке. Он выбирал предметы поизящней и покрасивее, редкие, необычные, чем-то притягивающие взгляд. Примечал их сразу, с первого взгляда на лоток, но для виду начинал осмотр совсем с других товаров, даже торговался за них. Затем невзначай переключался на то, что изначально его интересовало: "А это что за штука? Зеркальце? Взять, что ль, и его — жену порадовать… да мелковато, в этакое ее мордашка-то и не уместится…" Хармон прекрасно знал, что зеркала большего размера всегда выходят плохого качества — изламывают, раздувают или сжимают отражения. В этом же, крохотном, все виделось ясным и четким, как дно горного ручья. "Нееет, хозяин, ты не говори мне — хороший товар, ты скажи — дешевый. Жена меня что спросит, как домой вернусь? Сколько монет привез, вот что она спросит!"
По правде, сейчас товар не очень-то интересовал Хармона. Он делал свое дело как следует, но предвкушал изюминку нынешнего дня — покупку человека. Хороший торговец покупает людей и продает себя — сегодня эта фраза имела прямой смысл.
Хармон Паула Роджер вернулся в гостиницу незадолго до вечерней песни. Оставил улов, взял у Луизы дневную выручку и расположился в гостиничной харчевне. К его удовольствию, за одним из столов обретались двое в куртках городской стражи, недавно сменившиеся с дежурства, если судить по вальяжным позам и туповатым сытым ухмылкам. Хармон подсел к ним, угостил обоих элем и повел неторопливую беседу.
Стражники любили благодарных слушателей. А кто же не любит?
— В Альмере? Как дела-то?.. Да как всегда: люди трудятся в поте лица, знать богатеет, — рассказывал первый стражник, розовощекий и мордатый. — Все своим порядком идет — у нас в Альмере всегда так, по порядку.
