Стрела Кушиэля. Редкий дар - [20]

Голова пошла кругом. Я взяла свою тарелку с дыней и снова ее поставила.

— Милорд Делоне, — я подбирала слова очень осторожно. — Разве вы не хотите, чтобы я училась премудростям служения Наамах?

— Ах, это. — Одним взмахом руки он отринул все догматы Двора Ночи. — Меня уверяли, что ты хорошо поешь и сносно играешь на арфе, дуэйна так же упоминала, что у тебя получается слагать стихи. Я найму учителя, чтобы он продолжил заниматься с тобой этими искусствами, пока ты не достигнешь совершеннолетия и не решишь сама, желаешь ли служить Наамах. Но сейчас есть более важные дела.

Я выпрямилась на диване.

— Салонные навыки всего важнее, милорд?!

— Нет. — В его серых глазах заплясали искорки. — Они ценятся, Федра, и не более того. Но мне кажется, тебе понравится то, чему собираюсь учить тебя я. Смотреть, видеть и думать. И эти уроки пригодятся тебе на протяжении всей жизни.

— Вы собираетесь обучать меня тому, что я и так уже умею, — упорствовала я.

— Неужели? — Делоне откинулся на спинку дивана и сунул в рот виноградину. — Тогда расскажи мне о коляске, в которой мы сюда ехали, Федра. Опиши ее.

— Черная, — с раздражением приняла я вызов. — Запряжена четверкой одномастных гнедых. Сидения обиты красным бархатом, занавески расшиты золотой нитью, а на стенках полосатый атлас.

— Неплохо. — Он перевел взгляд на Алкуина. — Теперь ты.

Мальчик сел и скрестил ноги.

— Коляска была наемная, — затараторил он, — потому что на двери отсутствовал герб, а кучер носил обычную одежду, а не ливрею. Похоже, принадлежит она зажиточному постоялому двору, так как лошади подобраны в масть и ухожены. А еще по прибытии они были не в мыле, а это значит, что вы наняли экипаж где-то поблизости. Кучеру, наверное, между восемнадцатью и двадцатью двумя годами; судя по шляпе, он вырос в деревне, но прожил здесь достаточно долго, чтобы ориентироваться в городе и не пробовать на зуб монету, когда ему платит человек благородных кровей. За вами он явился незапыленным, а доставив, уехал без спешки, поэтому я бы предположил, что на сегодня вы были единственными его пассажирами, милорд. Желай я узнать, кто вы такой, где живете и чем занимаетесь, думаю, было бы нетрудно найти этого кучера и задать ему несколько вопросов.

В темных глазах Алкуина плясали искорки радости от того, что он хорошо ответил, и не проглядывало ни следа ехидства. Делоне улыбнулся ему.

— Вот это уже лучше, — похвалил он и посмотрел на меня. — Понимаешь?

Я пробормотала что-то неразборчивое.

— Именно это я и буду с тебя спрашивать, Федра, — продолжил он более строго. — Ты научишься смотреть, видеть и осмысливать все, чему станешь свидетельницей. На Средизимнем балу ты предположила, что я узнал тебя по глазам, и ошиблась. Мне не нужно высматривать отметины, чтобы понять, что именно в тебя угодила Стрела Кушиэля. Это читалось в каждом изгибе твоего тела, когда ты таращилась на доминатриксов Дома Мандрагоры. Такая тяга восходит к славе Элуа и его Спутников, чья кровь течет теперь в твоих венах, и даже ребенком ты несешь в себе отпечаток этой славы. Со временем ты сможешь выбрать для себя и такую судьбу, если пожелаешь. Но пойми, милая, для тебя все только начинается. Теперь видишь?

Когда наставник смотрел вот так, серьезно и строго, его лицо обретало особую красоту, сродни старым портретам исконных вельмож, способных отследить свою непрерывную родословную от одного из Спутников Элуа.

— Да, милорд, — кивнула я, обожая его за воодушевляющие слова. Если Анафиэль Делоне захочет, чтобы я возлегала в публичных домах как Наамах, то я, безусловно, это сделаю… и если он желает, чтобы я стала большим, чем просто инструментом для мандрагорских скрипачей, я буду учиться, чтобы оправдать его чаяния.

Я вспомнила его реплики, произнесенные в самую долгую ночь, и разум мигом ухватил связь, так же просто, как грудной ребенок находит сосок.

— Милорд, — смиренно произнесла я, — так это вы сделали ставку в Сенях Ночи на то, что Принцем Солнца выступит Бодуэн де Тревальон?

И снова меня вознаградили неожиданным взрывом смеха, на этот раз более продолжительного и безудержного. Алкуин, обхватив коленки, улыбался от уха до уха. Наконец Делоне сумел подавить хохот, вытащил из кармана платок и промокнул выступившие слезы.

— Ах, Федра, — вздохнул он, — Мириам была права. Ей стоило запросить больше, гораздо больше.

Глава 7

Так начались годы моего ученичества у Анафиэля Делоне, и я постепенно узнавала, как правильно смотреть, видеть и думать. И если вам представляется, что я попусту тратила время, наблюдая и тщательно подмечая всякие мелочи, то могу вас заверить, что, хотя это мне удавалось легче всего, важность этой практики была неоспорима.

Как и обещал Делоне, я учила языки: каэрдианский, пока мне не начали сниться сны на этом диалекте, круитский (в котором я не видела для себя необходимости) и скальдийский, напомнивший мне о варваре, давным-давно бывшем моим хранителем на Торговом пути. Оказалось, что Алкуин владел этим наречием почти как родным, поскольку всосал его с молоком кормилицы-скальдийки, пока лежал в колыбели. Той самой кормилицы, которая спасла его от засады, устроенной ее собственным народом, и передала на воспитание Делоне, но об этом я узнала позже.