Стрекоза в янтаре. Разделенные веками - [182]

– Можете начинать, месье.

Он улыбнулся, во всяком случае так мне показалось, и начал с объяснения возникновения каббалы, потом пустился в толкование двадцати трех букв древнееврейского алфавита, символики всего этого, вместе взятого. Его объяснения звучали вполне научно, невинно, но и ужасно скучно. Король откровенно скучал, зевая.

Тем временем я судорожно перебирала в уме различные варианты своего поведения. Этот человек угрожал мне, пытался убить Джейми, неважно, по каким – политическим или личным – мотивам. Он был главарем шайки, которая преградила путь мне и Мэри. Кроме того, я слышала о нем и многое другое. Он был главной помехой в попытках остановить Карла Стюарта. Могла ли я дать ему возможность спастись?

От волнения и страха тело напряглось, как струна, но я превозмогла себя и в упор взглянула в физиономию графа.

– Одну минуту, месье. Все сказанное вами – чистейшая правда, но за вашими словами я вижу какую-то темную тень.

У графа отвисла челюсть. Людовик внезапно заинтересовался. Я закрыла глаза, прижала кончики пальцев к вискам, изображая погружение в себя.

– Вы никак не можете отвлечься и забыть одно имя, – произнесла я, едва дыша.

Уронила руки и сказала:

– Это имя – Лес Дисциплес ду Мал. Что связывает вас с ним, месье граф?

Своих эмоций граф скрывать не умел. Глаза его округлились, лицо побелело, а я почувствовала, что уже не боюсь его. Имя Лес Дисциплеса было известно и королю. Его темные, сонные глаза превратились в щелки. Несомненно, граф был плутом и шарлатаном, но трусом его назвать было нельзя. Собрав все свое мужество и гордо подняв голову, он заявил:

– Эта женщина лжет. – Голос звучал так же уверенно, как и тогда, когда он объяснял, что буква «алеф» является символом крови Христовой. – Она вовсе не Белая Дама, а служанка Сатаны. Она действует заодно со своим хозяином, печально знаменитым колдуном и учеником Карафура.

Театральным жестом он указал на Раймона, который выглядел чрезвычайно удивленным. Один из присутствующих перекрестился, и я услышала, как все зашептали слова молитвы.

– Я могу это доказать! – воскликнул граф, не дав никому возразить, и запустил руку себе за пазуху.

Я вспомнила, как точно так же он вытащил кинжал из рукава на званом вечере.

Но на сей раз это был не кинжал.

– Библия гласит, – продолжал он, – что они могут держать змею в руках и змея их не ужалит. И это верный признак того, что перед вами истинный слуга Господа Бога.

По-видимому, в руках у него был небольшой питон – около трех футов длиной, гладкий, золотисто-коричневый, скользкий, как смазанный маслом канат. Желтые глаза питона печально взирали на присутствующих.

Люди в капюшонах ахнули, а двое стоящих впереди отпрянули. Людовик не только отскочил назад, он стал опасливо озираться по сторонам в поисках телохранителей, стоявших у дверей с выпученными от страха глазами.

Змея раз или два высунула кончик языка, пробуя воздух на вкус. Запах расплавленного воска и фимиама, видно, пришелся ей не по вкусу, и, решив, что поживиться здесь нечем, она попыталась снова вернуться в теплое место, откуда ее так бесцеремонно вынули.

Граф схватил ее за голову и направил прямо на меня.

– Вот видите! – торжествующе воскликнул он. – Женщина отпрянула в испуге. Значит, она ведьма.

В действительности же, по сравнению с одним из судей, который поспешно укрылся за колонной, я выглядела воплощением стойкости и крепкого духа, хотя должна признаться, что при виде змеи я и в самом деле невольно сделала шаг назад. Теперь я вернулась на свое место, намереваясь взять змею из рук графа. В конце концов, эта тварь была неядовита. Все убедятся, что она совершенно безвредна, если я оберну ее вокруг шеи графа. Но прежде чем я приблизилась к графу, раздался голос мэтра Раймона. Оказывается, во время всех этих перипетий я совершенно забыла о нем.

– Библия гласит не совсем так, уважаемый месье граф.

Раймон говорил ровным голосом, и лицо его оставалось незыблемо спокойным. И все же гул голосов стих, и король повернулся в сторону Раймона.

– Мы слушаем вас, месье, – сказал Людовик.

Раймон вежливо кивнул в благодарность за разрешение говорить и сунул обе руки в карманы своей сутаны, вытащив из одного фляжку, а из другого – чашу. Фляжку он держал в наклонном положении, готовясь что-то вылить из нее.

– Поскольку миледи Брох-Туарах и я сам подверглись обвинению, – при этом он быстро взглянул на меня, – предлагаю посмотреть, как каждый из нас выдержит следующее испытание. С вашего разрешения, ваше величество?

Такой неожиданный поворот событий несколько ошеломил короля, но все же он кивнул, и густая янтарная жидкость полилась в чашу. Она тут же забурлила и стала рубиново-красной.

– Это – кровь дракона, – пояснил Раймон, указав глазами на чашу. – Совершенно безвредная для невинных и чистых душою.

Он улыбнулся беззубой, ободряющей улыбкой и протянул чашу мне.

Мне ничего не оставалось, как выпить ее содержимое. Кровь дракона представляла собой не что иное, как двууглекислый натрий. На вкус она была похожа на бренди с содовой. Я сделала три небольших глотка и вернула чашу. Раймон сделал то же. Он опустил чашу, показав окружающим свои ярко-красные губы, и повернулся к королю.