Стрекоза в янтаре. Разделенные веками - [158]

Мурта решительно покачал головой.

– Нет, я запомню. Лучше перепутать, как и что принимать, чем держать при себе такую инструкцию. – И, обращаясь к Джейми, уточнил: – А ты встретишь корабль в Орвиэто?

Джейми кивнул:

– Да. Все суда, перевозящие вино, делают там остановку, чтобы пополнить запас питьевой воды. Если почему-либо они не остановятся там, я найму лодку и постараюсь догнать вас. Хорошо, если я догоню вас до того, как мы достигнем Гавра, но лучше, если это произойдет у берегов Испании. Я не намерен провести в море больше времени, чем нужно.

Он кивнул на бутылку в руке Мурты.

– А тебе лучше всего не торопиться принимать снадобье до тех пор, пока я не появлюсь на борту. Вполне возможно, что при отсутствии свидетелей капитан может просто попытаться избавиться от тебя и выбросить за корму.

Мурта по обыкновению промычал в ответ:

– Да, он может попытаться.

Он коснулся рукоятки своего кинжала и иронически усмехнулся.

Джейми нахмурился.

– Не забывайся. Подразумевается, что ты заболел оспой. Они будут опасаться подходить к тебе, и все-таки дождись, пока я появлюсь.

– Ммфм.

Я переводила взгляд с одного на другого и думала: если капитан корабля убедится, что один из его пассажиров инфицирован оспой, он ни при каких обстоятельствах не поведет свой корабль в Гавр, где французские власти непременно потребуют его уничтожения. Столкнувшись с необходимостью плыть со своим грузом назад в Лиссабон и лишиться всего предполагаемого заработка, а кроме того, потерять две недели в Орвиэто, пока сообщение будет отправлено в Париж, не предпочтет ли капитан продать свой товар богатому шотландскому купцу, только что ступившему на борт его корабля?

В этом спектакле главная роль будет принадлежать тому, кто согласится играть роль мнимой жертвы оспы. Джейми сразу же вызвался стать подопытным кроликом для опробования трав, и они оказали на него отличное действие. Через несколько минут его светлая кожа сделалась темно-красной, а сок крапивы немедленно вызвал появление волдырей, которые легко мог принять за оспу даже врач, не говоря уж о запаниковавшем капитане. И чтобы уж не было никаких сомнений, моча, окрашенная мареной, создавала полную иллюзию того, что человек писает кровью, как это обычно бывает при оспе.

– Боже! – воскликнул Джейми, совершенно растерявшись, как только начали действовать травы.

– Прекрасно! – сказала я, заглядывая через его плечо в белый фарфоровый ночной горшок с ярко-розовым содержимым. – Лучше, чем я ожидала.

– Да? А как долго это будет продолжаться? – спросил Джейми.

Вид у него был какой-то беспокойный.

– Думаю, несколько часов. А что? У тебя какие-нибудь неприятные ощущения?

– Ничего особенного, но я чувствую зуд, правда небольшой.

– Это не от трав, – уверенно заявил Мурта. – Это естественно для парня в твоем возрасте.

Джейми усмехнулся:

– Вспоминаешь давно забытое?

– Вспоминаю то, что было задолго до твоего рождения и раньше, чем ты думаешь.

Маленький клансмен укладывал пузырьки в свою кожаную сумку, тщательно заворачивая каждый в мягкую кожу, чтобы не разбить.

– Я сообщу название корабля и маршрут, как только представится возможность. И жду тебя в Испании через месяц. У тебя будут деньги к тому времени?

Джейми кивнул:

– Думаю, даже раньше, на следующей неделе.

Дела Джареда шли превосходно благодаря Джейми, но для приобретения всех товаров, доставляемых в порт, средств было недостаточно, хотя отдельные покупки для дома Фрэзеров все же совершались. Этому помогали шахматные игры, да и месье Дюверни – молодой преуспевающий банкир – гарантировал достаточный заем другу своего отца.

– Жаль, что мы не сможем доставить груз в Париж, – заметил Джейми, когда мы разрабатывали план действий, – но Сен-Жермен должен узнать правду. Думаю, будет лучше, если мы продадим товар через посредника в Испании. Я знаю такого человека в Бильбао. Доход будет, конечно, поменьше, чем можно было бы получить во Франции, да и налоги большие, но…

– Но я смогу вернуть долг Дюверни, – сказала я. – И раз уж речь зашла о долгах, какие действия может предпринять синьор Манзетти в отношении Карла Стюарта, который занял у него кругленькую сумму?

Джейми весело хохотнул:

– Думаю, только забыть о них. Да еще подмочить репутацию Стюарта в глазах всех банкиров континента.

– Даже немного жаль старого Манзетти, – вздохнула я.

– Ничего не поделаешь. Нельзя сделать омлет, не разбив при этом яиц, как говорит моя старенькая бабушка.

– У тебя нет никакой старенькой бабушки, – парировала я.

– Нет, – согласился он. – Но если бы была, то именно так и сказала бы.

Джейми помолчал немного, затем продолжал:

– Конечно, это не совсем честно по отношению к Стюартам. Действительно, если бы лорды-якобиты узнали, что я делаю, они назвали бы это предательством и были бы правы.

Он потер рукой лоб, как всегда делал в минуты тревоги или волнения, покачал головой, и глубокая озабоченность сменила радостное выражение на его лице.

– Тут ничего не поделаешь, англичаночка. Сейчас приходится делать выбор между честолюбивыми устремлениями Карла Стюарта и жизнью множества шотландцев. Я не испытываю ни малейшей симпатии к королю Георгу, после того как он назначил цену за мою голову, но не вижу другого выхода.