Стрекоза ломает крылья - [23]

Антоновна дрожащими руками надорвала конверт. Из него выпала фотография сына. Мать подняла ее, поцеловала и прижала к сердцу. Потом стала вчитываться в аккуратные строчки незнакомого уже ей почерка сына...

Эльвира внимательно следила за ней.

— Милый мой мальчик, как хорошо, как хорошо, что ты жив и здоров.

— А ведь у вас уже двое внуков — Альфред и Вальтер. И сноха прелестная женщина.

— И ты их всех видела?

— Да, конечно. Завтра вы сможете послать им письмо. Я помогу вам написать его по-немецки. Только никому не говорите о том, что я знаю Петра. Он там работает в полиции, ну и.... вы понимаете?

— Не беспокойся, дочка! Одна порадуюсь. Родных-то у меня здесь нет. Если только дочке в письме намекну...

— Пока не получите ответа от Петра — не пишите об этом и ей. Мало ли что...

— Ну, а ты-то как оттуда?

— Я как туристка там была. И случай представился встретиться с вашим сыном. Вот я и выполнила его просьбу, а за это не хвалят. Он ведь живет в капиталистической стране и служит в полиции.

— Не знаю, как и благодарить тебя, дочка.

— Что вы, Эмма Антоновна...

— Поживи уж у меня подольше. Петя, сынок мой, счастье-то какое...

— Спасибо. Только отпуск у меня уже кончается.

— Что это я... Пойдем чаю попьем. Посидим, поговорим...

За чаем Эльвира спросила Антоновну:

— А как в Синегорске с работой?

— Смотря какая специальность?

— Медсестра я.

— С такой специальностью и в санаторий устроиться можно. Я там главврача хорошо знаю. Если есть вакантное место — он сразу возьмет.

— Это вы о каком санатории?

— Военном, где я работала.

— А какие там условия работы?

— Как и везде. А люди хорошие, дружные.

На второй день квартирантка вместе с Эммой Антоновной по-немецки написала Петру письмо, посоветовала ей вложить в конверт свою фотографию.

— Я собираюсь на почту и опущу письмо, — сказала Эльвира.

Но прежде она, задержавшись в комнатке, долго писала между строк симпатическими чернилами. Вложила письмо в конверт, в левом углу которого была небольшая картинка с видом Кавказских гор. Адрес написала фиолетовыми чернилами и так, как учила ее в Берлине Урзула.

Через неделю Стрекоза уже без ведома Эммы Антоновны, но от ее имени, опустила в почтовый ящик открытку с видом русского леса. «Бабушка Эмма поздравляет внука Вальтера с днем рождения и шлет ему привет из Синегорска», — писала она по-немецки, измененным почерком.

В Берлине знали — синие чернила, которыми был написан текст на открытке, свидетельствуют о том, что сообщаемые Стрекозой в Центр сведения она получила от других лиц, а лес означал, что в пункте, упоминаемом в тексте, дислоцируются советские ракетные части. Отсутствие даты написания открытки говорило о том, что сведения недостаточно точны и требуют перепроверки...

20

Стрелочник Сапогов ничего не знал о Стрекозе. Да и сам он начинал уже забывать о том, как еще в Ордруфе в 1946 году капитан американской армии Гарри Уайт предложил ему сотрудничать с разведкой США. Капитан знал, какие тяжкие преступления совершил Сапогов, и обязан был передать преступника представителям Советского командования. Но Зеленый умолял американца пощадить его. И его пощадили, научили, как скрыть свое прошлое, как изменить биографию. Он дал подписку о сотрудничестве и получил задание возвратиться в Советский Союз, устроиться работать на железную дорогу и быть готовым совершать диверсии на транспорте. Тут-то он и вспомнил своего земляка Ляха, работавшего до войны на станции Синегорск, разыскал вдову и вошел в ее дом. И жил, ожидая дальнейших указаний от Гарри Уайта.

Как-то днем, когда Сапогов находился на посту у своей будки, к нему подошел незнакомец и передал «привет от старика с той стороны». Это был пароль... Отзыв Сапогов помнил крепко.

Они зашли в будку, и неизвестный вручил стрелочнику небольшую коробочку, которую следовало передать дальше, по указанному адресу в Синегорске. Незнакомец напомнил о конспирации и посоветовал действовать. На прощание он приказал Сапогову подыскать более надежное место для бесед с ним или с другим человеком, который обратится к нему по паролю.

Однажды рано утром, когда Эльвира шла на работу в санаторий, в безлюдном переулке к ней приблизился немолодой мужчина.

— Здравствуйте, дамочка! — тихо сказал он. — Я привез вам губную помаду...

— Господи! Откуда вы? — с испугом спросила Стрекоза. — Мне не нужна губная помада! Мне надо французской пудры! — зло подтвердила она пароль.

— Вот она, — ответил человек и передал ей коробочку пудры.

Больше она никогда не видела этого высокого мужчину с золотыми зубами, страшным лицом и заметной сединой в курчавых темных волосах.

Весь день Стрекоза ходила точно с температурой. Только ночью, когда Виктор крепко уснул, она прошла в ванную и открыла «французский сувенир».

Проявив текст, изъятый из коробочки. Стрекоза прочла:

«...Срочно восстановите связь. Все указания принимайте на широковещательном приемнике в 22.00 ч. московского времени на мюнхенской волне после музыкальных программ».

Браун назначал два сеанса в месяц. Один из них считался запасным.

Стрекоза осторожно подошла к комоду и дрожащей рукой спрятала между своих сорочек «сувенир» от Брауна. Только к утру она уснула, прижавшись к сильной, горячей руке Виктора...