Street English - [24]

Шрифт
Интервал

— Sorry, — говорит мужчина, несмотря на то что вы первый задели его локтем.

И не удивляйтесь, они извиняются первыми даже когда не они вас, а вы их стукнете, пнете или на ногу наступите. Такая вот вежливая нация.

Если американец собирается тебя обойти, пройти мимо тебя или спросить что-то хочет, то он перед этим обязательно скажет: Excuse me. Здесь все достаточно просто. Excuse me вы говорите, когда только собираетесь толкнуть кого-то, a Sorry — если вы уже его толкнули.

— Excuse me, — говорит вам, мило улыбаясь, дама почтенных лет, когда пытается пройти мимо вас в узком проходе универмага (шопа), но понимающая, что не может этого сделать без того, чтобы вы не потеснились со своей сумкой на колесиках.

— Sorry, — улыбаетесь вы и даете даме пройти, отходя в сторонку.

— Sorry, — говорите вы, когда задели кого-то локтем.

— Excuse me, — роняет на ходу Быстрый Гонзалес и на всей скорости своей вечно спешащей походки начинает обгонять некую старую лэйди,

— Sorry, mam, — Извините, мэм, — говорит он, когда все-таки наступил ей на ногу.

Excuse me, is it right way to Tower shop? [икскюз ми, из ит райт уэй ту тауэр шап] — Простите, я правильно иду в магазин Тауэр? (дословно: это правильная дорога к магазину Тауэр?) — спрашивает ковбой Билл, в первый раз приехавший в Нью-Йорк.

УРОК ВОСЕМНАДЦАТЫЙ

Учись говорить проще

Просто научиться говорит на английском (а об этом меня часто просят) далеко не просто. Как и вообще не просто быть простым человеком. К примеру, чем более человек талантлив, гениален, мудр или по-настоящему велик, тем он, между прочим, проще. Чем тупей и невоспитанней, тем он задавастей и крутее. И если порой оказывается, что такой недалекий человек чересчур много знает, то это, как ни странно, ему мешает!

Честно говоря, нас часто перегружают в школах и вузах излишней информацией об английском языке. Нас учат, скорей, правильно писать, чем говорить. Разговорный язык, он на самом деле проще письменного. Вот вам парочку примеров из личного опыта.

Попал я как-то на зимних каникулах с двумя друзьями-инязовцами в старую добрую Англию. Повезло! Первое, что меня там удивило, так это даже не то, что там живут одни англичане, а то, что все англичане говорят не yes, как нас учили и в школе и продолжали учить в родном инязе, a yeah [йе]. Нет, я знал, что такое существует, но не знал, что оно существует повально, почти как норма. Подражать им не составило никакого труда. Мы с ребятами также стали говорить [йе] вместо [йес].

И вот последний день на земле Шекспира. Английские хозяева провожают нас, трех белорусских студентов, на пароход в порту Харвидж. И тут я на некий простой вопрос машинально отвечаю yes (природа взяла свое). Мои добрые английские друзья аж вздрогнули и покраснели. Теперь и они стали, бросая на меня пристыженные взгляды, говорить yes вместо yeah. Получилась не очень удобная для меня ситуация: русский студент правильней говорит по-английски, чем сами англичане. Я, если честно, отмотал бы, как пленку, время и в тот момент сказал бы все-таки [йе], чтобы не ставить в неловкое положение моих доброжелательных хозяев.

Другой пример: США. Разговариваю с двумя учительницами, и в тот самый момент, когда надо было сказать тем не менее, я, как нас и учили, ляпнул nevertheless [невэзэлес]. Американские учительницы аж вздрогнули.

— Я что-то не так сказал? — спросил я их, чувствуя, что что-то не так сказал.

— Ты прямо как профессор выражаешься, — улыбнулась Лора, преподаватель из Массачусетса, — мы это слово как-то очень редко употребляем и вообще не используем в устной речи. Обычно мы говорим though [зоу] (хотя, тем не менее) или but (но).

Вот оно как просто все оказалось.

То же касается и известных конструкций there is/there are, которыми нас активно кормят на уроках. В разговоре я как-то их не встречал. Фраза в моих карманах нет денег, по мнению нашего преподавателя, это должно звучать как there is no money in my pokets [зэрис ноу мани ин май покетс]. Американец же скажет: I got no money [ай гат ноу мани] или I have no money [ай хэв ноу мани]. Если нам кажется, что правильно будет сказать There are no chairs in the room [зэра ноу чэаз ин зе рум] (в комнате нет стульев), то американец просто скажет: No chairs. Видите, конструкцию there is/there are они как-то опускают из-за ее громоздкости и, в принципе, ненужности.


Внимание, экзамен!

Все, что я рассказывал выше, я рассказывал для того, чтобы вас немножко расслабить и подготовить к сегодняшнему тесту. Вам нужно вспомнить все наши предыдущие заседания, учитывая и сегодняшнее, и выбрать (обвести кружком, или галочкой пометить, или еще как — все равно я не проверю) правильный, на ваш взгляд, вариант ответа. Желаю удачи всем.

I. Вы — девушка. Стоите вместе с вашим парнем на улице, и вдруг начинает капать дождик, грозя перерасти в мощный ливень. Вы пытаетесь открыть зонтик, который всегда туго открывается, но ваш услужливый парень вежливо выхватывает зонтик со словами “давай я сделаю”. Выберите правильный вариант его ответа на английском:

1. I am on duty

2. I am going to open it myself

3. I got it


Еще от автора Михаил Анатольевич Голденков
Огненный всадник

Михаил Голденков представляет первый роман трилогии о войне 1654–1667 годов между Московским княжеством и Речью Посполитой. То был краеугольный камень истории, ее трагичный и славный момент.То было время противоречий. За кого воевать?За польского ли короля против шведского?За шведского ли короля против польского?Против московского царя или с московским царем против своей же Родины?Это первый художественный роман русскоязычной литературы о трагичной войне в истории Беларуси, войне 1654–1667 годов. Книга наиболее приближена к реальной истории, ибо не исключает, а напротив, отражает все составляющие в ходе тех драматических событий нашего прошлого.


Тропою волка

Книга «Тропою волка» продолжает роман-эпопею М. Голденкова «Пан Кмитич», начатую в книге «Огненный всадник». Во второй половине 1650-х годов на огромном просторе от балтийских берегов до черноморской выпаленной степи, от вавельского замка до малородных смоленских подзолков унесло апокалипсическим половодьем страшной для Беларуси войны половину населения. Кое-где больше.«На сотнях тысяч квадратных верст по стреле от Полоцка до Полесья вымыло людской посев до пятой части в остатке. Миллионы исчезли — жили-были, худо ли, хорошо ли плыли по течениям короткого людского века, и вдруг в три, пять лет пуста стала от них земная поверхность — как постигнуть?..» — в ужасе вопрошал в 1986 году советский писатель Константин Тарасов, впервые познакомившись с секретными, все еще (!!!), статистическими данными о войне Московии и Речи Посполитой 1654–1667 годов.В книге «Тропою волка» продолжаются злоключения оршанского, минского, гродненского и смоленского князя Самуэля Кмитича, страстно борющегося и за свободу своей родины, и за свою любовь…


Схватка

Книга «Схватка» завершает трилогию, которую автор назвал «Пан Кмитич», состоящую из трех книг: «Огненный всадник», «Тропою волка» и «Схватка».Что касается фактов исторических, то единственное искажение, к которому прибегает автор — это сжатие времени, ибо даже в трех пухлых книгах не описать все значимые события тех огненных тринадцати лет ужасной войны. В романе также достаточно близко к правде отображен колоритный мир простых людей XVII века, их верования и традиции.Иллюстрации М. А. Голденкова.


Три льва

Эта книга завершает серию приключений оршанского князя пана Самуэля Кмитича и его близких друзей — Михала и Богуслава Радзивиллов, Яна Собесского, — начатых в книге «Огненный всадник» и продолженных в «Тропою волка» и «Схватка».Закончилась одиссея князя, жившего на изломе двух эпох в истории белорусского государства: его золотого века и низвержения этого века в небытие, из которого страна выбирается и по сей день. Как верно писал белорусский поэт Владислав Сырокомля: «Вместе с оплаканными временами Яна Казимира кончается счастливая жизнь наших городов».


Русь. Другая история

Книга, которую вы держите в руках, — поиск ответов на те вопросы, которые задают учителям не в меру любопытные школьники, не получая ясных объяснений.Кто же такие древние русские, предки украинцев, русских России и беларусов? Почему одни из них как на старшего брата взирают на Москву, а других поворачивает в обратную сторону? Что есть Беларусь, Русь, Россия, Москва и наши предки русы?


Империя. Собирание земель русских

Информация, изложенная в этой книге, не представляет никакой тайны. Однако по исторически сложившимся причинам ее не принято широко обсуждать и исследовать. Автор считает это большой ошибкой, потому что искажение исторической информации рождает лишь встречное искажение и тормозит процесс либеральных преобразований в обществе.Именно имперское искажение истории рождает экстремистские течения. Объективный же анализ истории и есть путь к народному согласию.


Рекомендуем почитать
Племянница словаря. Писатели о писательстве

Предлагаемая вашему вниманию книга – сборник историй, шуток, анекдотов, авторами и героями которых стали знаменитые писатели и поэты от древних времен до наших дней. Составители не претендуют, что собрали все истории. Это решительно невозможно – их больше, чем бумаги, на которой их можно было бы издать. Не смеем мы утверждать и то, что все, что собрано здесь – правда или произошло именно так, как об этом рассказано. Многие истории и анекдоты «с бородой» читатель наверняка слышал или читал в других вариациях и даже с другими героями.


Дети и тексты. Очерки преподавания литературы и русского языка

Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.


Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней

На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.


Расшифрованный Достоевский. «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы»

Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.


Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века

Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.


Загадки русского Заполярья

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.