Street English - [22]

Шрифт
Интервал

I am going to go home [ай эм гоин ту гоу хоум], Не is going to go home [хи из гоин…], They are going to go home[зей а гоин…], We are going to go home[уи а гоин…], Yon are going to go home[ю a гоин…]. Стоп. Как-то слишком академично получается. Дело в том, что в Америке все сокращают н упрощают. Вместо going to говорят просто gonna:

I’m gonna go home [айм гона гоу хоум], He’s gonna go home [хиз гона гоу хоум), We’re gonna go home [уиа гона гоу хоум]… Правда, круто?

— What are you gonna do? [уот а ю гона ду] — Что ты собираешься делать? спрашивает Быстрый Гонзалес, глядя, как папочка снимает ремень.

— I’m gonna help you with your homework [айм гона хэлп ю уиз ё хоум уэк], — Я буду помогать тебе делать домашнее задание, — отвечает папаша.


— What is Gonzales gonna do? [уот из гонзалес гона ду] — Что Гонзалес собирается делать? — спрашивает Джон Мика. глядя, как их ненормальный товарищ вытаскивает во двор свой поломанный байк, разбитый еще в прошлом году, когда он на всем ходу врезался в фонарный столб.

He’s gonna make up his bike [хиз гона мэйкап хиз байк], — Он будет собирать свой байк, отвечает Мик. Погодите… Кажется не байк надо говорить, а мотоцикл? Не уверен. Сейчас байкер — он и в Минске, и в Лондоне, и в Париже байкер. Есть вещи, которые и переводить даже не стоит. Но идем дальше с нашими примерами.

1970 год. Вьетнам. Джунгли. Засада. Стрельба. Сержант морской пехоты Тимоти Тимпсон и рядовой Джэксон лежат носом в грязи, пока над ними свистят пули и где-то рядом рвутся минометные мины. Короткое затишье. Сержант поворачивается к Джэксону и кричит:

— We gotta get out! [уи гада гедаут] — Уходим! (дословно: мы должны сматываться) — We’re gonna die here![уиэ гона дай хиэ] — Мы здесь погибнем! — и американские джи-айи начинают уходить из-под обстрела. Вот. в принципе, и все про будущее время.

А что такое gotta? Мы это в школе не проходили — скажет любой русскоговорящий ученик. Правильно, не проходили и проходить не будете. Это — язык разговорный, который нам, увы, не преподают. Gotta произошел от британского варианта have got to (должен, следует). Have сократился, a got to слились воедино, и получилась gotta (читается как [гада]). Правда, просто? И теперь в те моменты, когда воспитанные британцы говорят: I have got to read this book, американцы, скажут: I gotta read this book или You gotta read this book, или He gotta read this book. Видите, их “гота” не спрягается но лицам и числам. Просто и легко.



А можно еще проще. Американцы и англичане вовсе не такие уж и глупые парни (как некоторые шипко умные наши думают), если язык свой упрощают до предела (только такие “умники”, как мы, могут сто лет подряд цепляться за традиции и правила родного языка и не обращать внимания на время, которое диктует что-то менять) — они все чаще будущее время вообще никак не выделяют. Просто говорят завтра -tomorrow [чумороу], на следующей неделе — next week [нэкст уик] и т. д.

— Tomorrow I finish this job [чумороу ай финиш зыс джаб], — Завтра я это закопчу, — говорит Быстрый Гонзалес, когда у него спрашивают, когда же он доделает свою работу. А что за работу? Не важно. Главное, что здесь настоящим временем передано будущее.

Иногда они используют и продолженное время, которое обозначает действие в момент речи:

— Tomorrow I’m finishing [айм финншин] this job.

Продолженное время переводится дословно как я есть делающий I am doing. Образуется просто: местоимение (я, ты, он, она), плюс to be в соответствующем спряжении, и плюс глагол с “инговым” окончанием. Окончание -ing всегда обозначает, что глагол — действующий в момент речи:

— He’s leaving the city [хиз ливин зэ сити], — Он уезжает из города, — говорит Гонзалес, когда Мик спрашивает, где Джон. Джон в этот момент собирается в гости к бабушке в штат Роуд Айлснд.

— We are running this case [уи а ранин зыс кейс], — Мы ведем это дело, — говорит комиссар Де Пешен, хлопая Холдуина по плечу, когда его спросили, кто возглавляет дело о наркобизнесе в Бронксе.

— Gonzales is laughing all the time [гонзалес из лафин ол зе тайм], — Гонзалес постоянно смеется, — отвечает Мик, когда его спрашивают, над чем это ржет его товарищ.

Как видим, продолженное время не обязательно обозначает то, о чем так упорно пишут учебники — момент речи. Тут может проходить и будущее время, которое, как вы полагаете, произойдет наверняка; тут и то, что вы делаете не в данную минуту, а вообще; тут и характеристика человека: он вечно смеется, вечно ты спрашиваешь (you are asking all the time), вечно ты болтаешь (you are talking all the time)…



Ну, а сегодня я больше не буду грузить вас всяческими проповедями на тему прошедших, настоящих, будущих и совершенных времен. Думаю, из прошлых уроков вы это уже более-менее усвоили. Лучше я вам расскажу о том, что вы в учебниках никогда не найдете, о том, что я бы назвал “спичками” английского языка. Это разнообразные фишки в виде идиом, слэнга и фразеологизмов, без знания которых нашему человеку трудновато понять их разговорную речь.


"Спички” английского языка

Итак, выражение первое (хотя оно далеко не первое) — go one’s way [гоу уанз уэй] Первое значение этого выражения почти соответствует прямому переводу:


Еще от автора Михаил Анатольевич Голденков
Огненный всадник

Михаил Голденков представляет первый роман трилогии о войне 1654–1667 годов между Московским княжеством и Речью Посполитой. То был краеугольный камень истории, ее трагичный и славный момент.То было время противоречий. За кого воевать?За польского ли короля против шведского?За шведского ли короля против польского?Против московского царя или с московским царем против своей же Родины?Это первый художественный роман русскоязычной литературы о трагичной войне в истории Беларуси, войне 1654–1667 годов. Книга наиболее приближена к реальной истории, ибо не исключает, а напротив, отражает все составляющие в ходе тех драматических событий нашего прошлого.


Тропою волка

Книга «Тропою волка» продолжает роман-эпопею М. Голденкова «Пан Кмитич», начатую в книге «Огненный всадник». Во второй половине 1650-х годов на огромном просторе от балтийских берегов до черноморской выпаленной степи, от вавельского замка до малородных смоленских подзолков унесло апокалипсическим половодьем страшной для Беларуси войны половину населения. Кое-где больше.«На сотнях тысяч квадратных верст по стреле от Полоцка до Полесья вымыло людской посев до пятой части в остатке. Миллионы исчезли — жили-были, худо ли, хорошо ли плыли по течениям короткого людского века, и вдруг в три, пять лет пуста стала от них земная поверхность — как постигнуть?..» — в ужасе вопрошал в 1986 году советский писатель Константин Тарасов, впервые познакомившись с секретными, все еще (!!!), статистическими данными о войне Московии и Речи Посполитой 1654–1667 годов.В книге «Тропою волка» продолжаются злоключения оршанского, минского, гродненского и смоленского князя Самуэля Кмитича, страстно борющегося и за свободу своей родины, и за свою любовь…


Схватка

Книга «Схватка» завершает трилогию, которую автор назвал «Пан Кмитич», состоящую из трех книг: «Огненный всадник», «Тропою волка» и «Схватка».Что касается фактов исторических, то единственное искажение, к которому прибегает автор — это сжатие времени, ибо даже в трех пухлых книгах не описать все значимые события тех огненных тринадцати лет ужасной войны. В романе также достаточно близко к правде отображен колоритный мир простых людей XVII века, их верования и традиции.Иллюстрации М. А. Голденкова.


Три льва

Эта книга завершает серию приключений оршанского князя пана Самуэля Кмитича и его близких друзей — Михала и Богуслава Радзивиллов, Яна Собесского, — начатых в книге «Огненный всадник» и продолженных в «Тропою волка» и «Схватка».Закончилась одиссея князя, жившего на изломе двух эпох в истории белорусского государства: его золотого века и низвержения этого века в небытие, из которого страна выбирается и по сей день. Как верно писал белорусский поэт Владислав Сырокомля: «Вместе с оплаканными временами Яна Казимира кончается счастливая жизнь наших городов».


Русь. Другая история

Книга, которую вы держите в руках, — поиск ответов на те вопросы, которые задают учителям не в меру любопытные школьники, не получая ясных объяснений.Кто же такие древние русские, предки украинцев, русских России и беларусов? Почему одни из них как на старшего брата взирают на Москву, а других поворачивает в обратную сторону? Что есть Беларусь, Русь, Россия, Москва и наши предки русы?


Империя. Собирание земель русских

Информация, изложенная в этой книге, не представляет никакой тайны. Однако по исторически сложившимся причинам ее не принято широко обсуждать и исследовать. Автор считает это большой ошибкой, потому что искажение исторической информации рождает лишь встречное искажение и тормозит процесс либеральных преобразований в обществе.Именно имперское искажение истории рождает экстремистские течения. Объективный же анализ истории и есть путь к народному согласию.


Рекомендуем почитать
Племянница словаря. Писатели о писательстве

Предлагаемая вашему вниманию книга – сборник историй, шуток, анекдотов, авторами и героями которых стали знаменитые писатели и поэты от древних времен до наших дней. Составители не претендуют, что собрали все истории. Это решительно невозможно – их больше, чем бумаги, на которой их можно было бы издать. Не смеем мы утверждать и то, что все, что собрано здесь – правда или произошло именно так, как об этом рассказано. Многие истории и анекдоты «с бородой» читатель наверняка слышал или читал в других вариациях и даже с другими героями.


Дети и тексты. Очерки преподавания литературы и русского языка

Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.


Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней

На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.


Расшифрованный Достоевский. «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы»

Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.


Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века

Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.


Загадки русского Заполярья

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.