Стражница - [44]

— Я была сильно занята, — ответила я сквозь зубы, — и мне нужно обслужить ещё другие столики. Кроме того, на что бы ты там не надеялась, что мне удастся откопать — это ничего общего не имеет со мной.

Дженни рассмеялась.

— Разве ты не настолько сообразительная? Конечно это касается тебя. Твой дядя предпринял всё возможное, чтобы сохранить контроль над своей территорией. Попросить тебя соврать во время опознания — это ещё ничто по сравнению с тем, что он сделал сейчас.

Со столика четыре помахали, прося расчёт.

— Откуда ты всё это знаешь?

Сама она не смогла бы до этого додуматься, даже если бы слушала отца. Кто-то, должно быть, сливает ей информацию. Кто-то из окружения Билли? Люди Экомова? Один из приятелей по покеру её отца? Дженни была докучливой, но кто бы ей там не помогал, был опасен. Серый Кардинал всегда дёргал за ниточки.

— Это имеет какое-то значение, кто мне рассказал? Я пытаюсь сделать тебе одолжение.

— Правда? Каким образом?

— Я подумала, что ты оценишь предупреждение. Юрий Экомов спрашивал о тебе. Босы твоего дяди тоже. Тебе следует быть осторожной.

— У меня есть телохранитель.

— Колин Доннелли? Тебе известна его история?

Каким-то образом мне удалось произнести слова невозмутимо.

— У него никакой нет.

— Или ты её не знаешь.

— Зато ты?

— Намного лучше тебя.

Она ехидно улыбнулась и вытащила из рюкзака две папки.

— Доннелли, — сказала она и указала на более тонкую из двух. — Твоя семья.

Вторая папка была переполнена, её связывали две резинки, которые выглядели так, будто в любую минуту лопнут.

Я помахала столику четыре. Люди начинали обращать внимание на наш разговор.

— Чего ты хочешь?

— Доказательство, что твой дядя убил моего отца.

— Я не могу доказать того, чего не было.

Она постучала обглоданными до самой кожицы ногтями по папкам.

— Здесь внутри находится много информации. Я готова поменяться.

— Я ничего не знаю.

Папки выглядели так невинно, даже немного скучно.

Но в них содержались ответы на вопросы, которые горели в моих жилах, как магия.

— Только потому, что не хочешь смотреть. Мы же знаем, в чём он замешан.

Всё, что нам нужно, это доказательство, но он действительно очень осторожен.

— Возможно он невиновен.

Она фыркнула.

— Ты в это сама не веришь.

Нет, но отказываться помогать дяде — это одно, отправить его за решётку — совсем другое. Кроме того, меня не особо хотелось уничтожать Билли. Я только хотела освободить Колина. Дженни и люди, которые обеспечивали её информацией, махали этой папкой передо мной, как приманкой. Но ведь смысл и цель приманки в том, чтобы скрыть ловушку, и пока я не узнаю, как работает эта ловушка, я не могу рисковать.

— Мне не интересно, — сказала я.

Возможно это была самая большая ложь, которая срывалась с моих губ до сих пор.

Глава 20

Ни что не заставляет так много размышлять, как пустой ресторан. На следующий день Слайс после обеда будто вымер. Я коротала время, наполняя бутылки кетчупом и горчицей, раскладывая свежие салфетки, и сортируя упаковки с сахаром по цвету — белые, жёлтые, розовые. Всё, только чтобы чем-то занять мысли.

Но в конце концов я выполнила всю мыслимую работу, и больше нечего было делать, кроме как размышлять о вчерашней ссоре с Колином, напряжённом молчание, которое царило между нами сегодня и предложение Дженни. Она нацарапала свой номер телефона на салфетку, если я вдруг передумаю. Я уже сегодня множество раз вытаскивала помятую бумагу, но не могла заставить себя взять в руки телефон.

— Клиентов почти нет, да? — заметил Тим, наш повар, когда я отнесла на кухню почти пустую ванну с грязной посудой.

— Да. В такую погоду люди предпочитают оставаться дома.

Я медленно ставила посуду в посудомоечную машину, направив взгляд на дверь, ведущую на склад, который соединял Слайс с Морганом, баром моего дяди.

Может мне всё же не придётся звонить Дженни. Может ответы на мои вопросы находились за этой дверью.

Это был совершенно глупый и импульсивный план, и если бы я так не отчаялась, то никогда не стала бы даже рассматривать эту идею. Но день в одиночестве, когда мысли становятся всё более унылыми, может ввести в заблуждение даже самый рациональным ум.

Поэтому я сделала это.

Можно было почувствовать, в какую секунду переходишь из Слайса в Морган. Тёплый, сахарный аромат идеально подрумяненной корочки пирога, уступил место дрожжевой вони пива и резкому запаху обильно пролитого виски. Никто никогда не жаловался, что напитки в Морган были разбавлены водой, в основном потому, что там почти не сервировали то, что нужно было мешать.

Я остановилась. В обычном шуме бара — спортивного радиоканала ESPN, звона стаканов, безобидных споров о том, насколько Форд лучше, по сравнению с Шевроле — был слышен голос Билли, который то становился громче, то тише. Я могла представить себе его руки, которыми он размахивает, чтобы подчеркнуть выдвинутый им аргумент или убедить в рассказанной истории.

Время от времени был слышен другой голос, глухой, растягивающий слова, а потом в разговор снова вступал Билли. Я приоткрыла дверь. Шарниры заскрипели и голоса замолкли.

Вот тебе и подслушала незаметно. Я распахнула дверь и вошла внутрь, стараясь при этом выглядеть непринуждённо.