Стражи времени - [26]

Подняв руку, Вахтанг дал Копылову сигнал остановиться. Но Андрей и сам уже, почувствовав неладное, застыл на месте. Сквозь первую апрельскую листву деревьев было видно все, что происходило на полянке. Несколько добротно одетых бородатых всадников с обрезами в руках допрашивали крепкого молодого парня со связанными за спиной руками. Конники были одеты одинаково, длинные поддевки, брюки, заправленные в щегольские сапоги, на головах картузы. Парень же, несмотря на прохладную погоду, был в одной косоворотке и солдатских галифе, сапог на нем не было. Босые ноги его были окровавлены. Видно было, что пленника давно уже вели по лесу. Главным у конников являлся крепко сбитый невысокий бородач. Он соскочил с коня, вплотную подойдя к парню, ткнул того в лицо нагайкой.

— Отвечай, большевистская сволочь, куда ты хлеб подевал, что в моей усадьбе запрятан был?

— Куда тебе, Серопузов, столько хлеба? — парень зло усмехнулся. — Народ с голодухи пухнет, а ты, кулацкая морда, зерно гноить удумал. Не выйдет! Сейчас подвода с района придет и под охраной хлебушек твой голодающим доставят!

— Доставят, доставят. Да только тебя, гада красножопого, черти прежде в гиену огненную доставят.

Дадуа непонимающе посмотрел на Копылова.

— А это Серопузов, сволочь, помещик местный, банду из таких же, как и он кулаков организовал. Хлеб жег, активистов убивал, натворил, гад, дел. Это вы, Вахтанг Георгиевич, его домом сегодня с утра любовались, — пояснил Копылов.

— А молодой? Кто он? — тихо, чтобы не услышали бандиты, прошептал Дадуа.

— А это первый председатель нашего борщёвского колхоза — Емельян Глушко. Его изверг Серопузов расстрелял в 1922 году.

Тем временем, Серопузов ударил Емельяна обрезом по лицу.

— А ну, краснопузый, конец твой настал! Давай, вставай мордой к дереву, чтоб я харю твою мерзкую не видел.

Емельян Глушко стоял прямо и усмехался в лицо своему мучителю:

— В лицо стреляй, гадина, спину я тебе не покажу! И вот тебе напоследок от меня! — Глушко плюнул, плевок достиг цели.

Бандит молча утерся и, подняв обрез, стал целиться. Целился он медленно, продлевая удовольствие. Емельян презрительно смотрел ему в глаза. Копылов извлек из кобуры наган и тоже начал целиться, но уже в Серопузова.

— Ты что делаешь? — Вахтанг пытался схватить за руку Андрея. — Отставить, Копылов! Пойми, Андрей, это всё нам кажется, массовая галлюцинация. Науке известны подобные случаи. Вот скажи, Андрей, что сталось с Глушко?

— Его Серопузов убил, а потом и Серапузова через полгода поймали и расстреляли прямо у его же дома, — Андрей продолжал целиться.

— Выходит, что ты второй раз в него, уже мертвого стреляешь? Где же логика, Андрей? — Вахтанг сам не знал, что делать, у него голова шла кругом.

— Ничего, такого гада, как Ванька Серопузов, и два и три раза убить не грех! Отойдите и не мешайте, Вахтанг Георгиевич, — Копылов оттолкнул руку Дадуа и выстрелил.

— Бандит пошатнулся, схватился левой рукой за грудь, потом упал на землю. Прозвучал еще один выстрел — подручный Серопузова застрелил Емельяна. Парень рухнул, как подкошенный.

— Что за черт? Целился Ваньке в голову, а попал в грудь! — ругался на чем свет стоит Копылов. — А вы что онемели, Вахтанг Георгиевич, давайте, жарьте по этим, они Емельяна только что убили!

Вахтанг плюнул, полез во внутренний карман шинели, где, по старой чекистской привычке, хранил верный наган, но выстрелить не успел. Четверо всадников, заслышав выстрелы, помчались в сторону села. Преследовать их было делом бесполезным.

— Наваждение, чертовщина какая-то. Очевидно, место здесь такое, аномальное, навевающее массовые галлюцинации, — думал Дадуа, присев на траву и, прислонившись спиной к стволу дерева.

Копылов пытался преследовать конников, паля им вслед из пистолета.

— Надо зажмуриться! Постоять, потом, сосчитав до десяти, открыть глаза, психоз закончится, трупы пропадут. Да и не трупы это вовсе, а галлюцинации, — убеждал себя Дадуа, закрывая рукой глаза. — Раз, два, три, — закрыв глаза и, затаив дыхание, считал Вахтанг. — Четы….

— Та-та-та — заработали автоматы чуть в стороне от деревни.

— Это еще что? — Вахтанг бросил взгляд на трупы и резко вскочил с земли.

Нет, тела погибших никуда не исчезли. Дадуа присел на корточки и потрогал тело председателя колхоза. Оно было еще теплое, кровь в уголках губ Емельяна Глушко еще не успела засохнуть.

«Та-та-та» — опять пророкотали автоматные очереди. Вахтанг, сбросив с себя оцепенение, помчался, не разбирая дороги, на выстрелы.

— Это почти рядом с деревней. Что происходит? Только бы не пострадали Антон и профессор…. А что с Копыловым? Куда он подевался?

Пробежав около полутора километров, Вахтанг выскочил к чекистскому оцеплению. Первое, что он увидел — раненная лошадь, дергающаяся в предсмертной агонии. Рядом лежал труп бородача, который чуть ранее застрелил председателя колхоза Глушко. Поодаль лежал третий член банды Серопузова. Лицо трупа было сильно обезображено, автоматная очередь прошила ему голову. Дадуа прошел еще с десяток метров и наткнулся на мертвого бойца. Парень лежал на спине, круглое, посеревшее лицо, бездонные голубые глаза, застывшие в изумлении. Вахтанг узнал парня. Вчерашний сержант, с которым Дадуа разговаривал в кузове полуторки. Бойцы войск госбезопасности построившись цепью, старательно прочесывали лес, перед которым несколько часов назад стояли в оцеплении. Вахтанг присел на траву и закурил, уставившись перед собой. Он был подавлен и не понимал, что происходит. Двое бойцов вынесли из леса и аккуратно положили на траву труп Андрея Копылова, еще недавно преследовавшего всадников, двое из которых теперь лежали недалеко от него. Дадуа подошел к телу товарища и нагнулся над ним. Пуля бандита попала Андрею в шею.