Стражи цитадели - [32]

Утверждение Экзегета о том, что до того, как я предпринял вторую вылазку на Мост, я десять лет жил у Дассина, весьма заинтересовало меня. Дассин объяснил, что первая, неудачная попытка пройти по Мосту в двенадцать лет оставила меня неспособным к логическому мышлению и человеческому состраданию. Если это было правдой и только после этого я стал жить у Дассина, откуда во мне взялось это странное чувство родства с ним? Неужели я знал его и в другой своей жизни?

Я давным-давно уже поклялся не обрекать себя на подступающее безумие, задаваясь подобными вопросами, но теперь к списку мучительных тайн прибавились еще и обвинения Наставников. Однако дни шли, а Дассин продолжал со стуком ставить на стол тарелки с супом и хлебом, пинать упитанных котов, забредающих в кабинет, и сваливать свечи кучей, вместо того чтобы заботливо убирать их после занятий.

— Подъем! Мир не будет ждать тебя вечно.

Я высунул ноги из-под одеял, пытаясь оттянуть миг, когда придется открыть глаза и оторвать голову от подушки. Но как только одна ступня коснулась каменного пола, чья-то рука стащила с меня одеяла, подставив мою нагую плоть струям холодного воздуха. Подушку из-под щеки грубо выдернули. Звезды за окном подсказывали, что дело близилось к полуночи. Я должен был выяснить, что встревожило Дассина.

Я нашарил свою одежду и поплелся в лекторий. После своих путешествий часто я бывал не в состоянии даже разговаривать, но Дассин не допускал ни малейших отсрочек, если сам был готов начать занятия, так что мне пришлось поторапливаться.

— Дассин…

— Так ты уже готов? — Бормоча и поругиваясь вполголоса, он расставлял свечи по кругу.

— Дассин, мне жаль, если я разочаровал тебя на встрече с Наставниками. Но разве я сам напрашивался на эту проверку? Я не видел другого способа избавиться от них.

— Тебе и не надо было от них избавляться! — Будь Дассин диким медведем с морозного севера Лейрана, вряд ли он смог бы рычать с большим знанием дела.

Из лакированной шкатулки он достал новую свечу, которая по толщине могла сравниться с моим запястьем, и водрузил ее на один из высоких подсвечников.

— Ты же прекрасно знаешь, что я и понятия не имел, о чем они говорят. Как еще я должен был отвечать на их обвинения?

— Я же сказал тебе, что они не имеют права допрашивать тебя. Ты мог бы послушать меня, довериться мне… — Последние два слова вырвались у него словно случайно, в них чувствовалась горечь.

— Так вот в чем дело? О боги, Дассин, я доверил тебе свою жизнь, свой разум — вместе с будущим двух миров, если ты сказал мне правду. Я исполняю все, что ты мне велишь, даже если это кажется бессмысленным, и положился на твои уверения, что однажды все разрешится. Я не встречал в обеих своих жизнях никого, кому бы я так доверял. Никого. Ни родителей, ни брата, ни друга. И я не могу объяснить, почему это так, но я, похоже, неспособен сомневаться в тебе. Но, несмотря на совершенно нелогичное отношение к тебе, я не могу требовать слепого подчинения от других. Я не буду, просто не смогу, так править! Ты должен знать, раз уж знаешь обо мне все остальное. Как же ты можешь просить об этом?

Он бросил угрюмый взгляд и прекратил суетиться, осев в кресле у захламленного рабочего стола. Еще немного побарабанил пальцами по его поверхности и с горячностью ответил:

— Значит, ты должен был молчать!

— А может быть, тебе следовало рассказать мне больше?

— Я не стану искажать твое прошлое пересказом. Ты должен снова стать собой, а не своей копией работы Дассина. Верь, когда я говорю тебе, что не так уж легко скрыть ответы, которые ты ищешь. У меня вполне здравое мнение по многим поводам, и я буду доволен, если ты придешь к тому, чтобы разделить его со мной. Я верю, что ты придешь… Но я не стану насаждать его в тебе сейчас.

Он постучал пальцем по столу, подчеркивая сказанное.

— Значит, ты не можешь сердиться, когда я поступаю так, как считаю правильным, даже если ты со мной не согласен.

— Пф-ф-ф! — Дассин возвел очи горе.

Я попытался упрочить полученное преимущество.

— Если допустить, что я — действительно принц Д'Натель, как ты уверял меня, чем повредит проверка? Даже Экзегет, как бы он ни был мне неприятен, не зайдет настолько далеко, чтобы исказить результаты испытания перед советом. Они убедятся, что я тот, за кого ты меня выдаешь, и решат, достаточно ли целостен мой разум, чтобы их возглавить. Возможно, для меня же будет лучше получить такое подтверждение.

Дассин столкнул со стола на пол стопку книг, потянулся к ветхому шкафу у себя за спиной и достал оттуда зеленую бутыль. Он со стуком поставил ее на стол и, перерыв гору заляпанных рукописей, грязных тарелок, чернильниц, костяшек для игры в сонкель и свечных огарков, извлек на свет божий оловянную кружку. Когда он откупорил бутылку, у меня слюнки потекли от древесного аромата старого бренди. Дассин плеснул немного напитка в кружку, но мне не предложил ни капли.

Должно быть, я выглядел разочарованным, потому что он пояснил:

— Тебе нужны все твои способности. — Затем он заткнул пробкой бутыль. — Если ты думаешь, что тебе удалось отложить наши занятия своим нытьем, ты ошибаешься. Когда мы продвинемся еще немного вперед, к окончанию наших трудов, — он махнул кружкой в сторону круга из свечей, — я объясню тебе, что к чему в этой жизни, и кое-что о твоих друзьях из совета, и почему тебе стоит держаться от них как можно дальше.