Стража Лопухастых островов - [43]

Фанерный Выбор стоял, держа двумя руками свой длинный меч. Ига сказал чуть капризно:

– Конечно, у вас вон какой громадный.

Фанерный Выбор покладисто кивнул прической с пробором. Отбросил клинок, взял из тростника легкую трехгранную рапиру. Острую как игла. У Иги – мурашки вдоль позвоночника.

– Все равно нечестно, – ежась, выговорил Ига. – Я живой, а вы… Разве можно убить фанеру?

– Отчего же нельзя? Если отсечете голову или пробьете то место, где сердце, все будет кончено.

– И тогда… что?

– Тогда не знаю. Откровенно говорю – не знаю… – Фанерный Выбор пожал плечами с витыми погонами. – Такой вариант никогда не рассматривался даже теоретически. Потому что – я должен это повторить – шансы ваши чрезвычайно ничтожны. И учитывая данный фактор, я предлагаю последний раз: вы еще можете вернуться к первому или второму варианту.

– Нет! – крикнул Игорь. Потому что понял: еще полсекунды, и он скажет «ладно». Крикнул и кинулся в бой. Размахнулся. Плоский клинок его палаша звонко ударился о трехгранный клинок рапиры.

Сперва казалось, что все кончится хорошо («vsjo budet khorosho»). Потому что Фанерный Выбор сразу стал пятиться. У Иги не было никакого фехтовального опыта (махание деревянными мечами – это не считается), но он брал свое за счет яростного напора. Раз! Раз-раз! Дзынь!..

Фанерный Выбор, кажется был тоже не очень умелый боец. К тому же не такой напористый. Он отмахивался, увертывался, еле успевал защититься. Он виделся Иге то спереди, то как бы сбоку, то даже со спины и в то же время оставался плоским, – это было заметно все время. И если рубануть с размаха по тонкому краю шеи (ведь не живой же, фанера!), наверно, сразу конец поединку… Но рубануть пока не удавалось. Зато Ига колющим ударом просадил фанеру навылет. Жаль только, что не там, где сердце, а рядом с нарисованной пряжкой ремня. И отскочил.

Фанерный Выбор закачался. Левой рукой потрогал дыру. Потом заговорил (рот просвечивал насквозь так же, как пробоина):

– Кажется, это сильно повышает ваши шансы. Поэтому пора кончать. Извините… – И не успел Ига мигнуть, как свистящий круг стали опоясал его клинок, ударил, рванул… Палаш, вертясь пропеллером, высоко взлетел и упал в тростники. Ига обалдело стоял с растопыренными руками.

– Извините, – повторил Фанерный Выбор. Взял рапиру за конец, а рукоятью несильно толкнул Игу в грудь. Ига повалился в ломкие тростники, сел раскинув ноги. Смотрел на Фанерного Выбора снизу вверх. Тот опять взял оружие за рукоять, глянул вдоль клинка. Пальцем потрогал острие.

«Вот и все», – понял Ига. Это в неполные-то двенадцать лет! Заплакать бы. Но слез теперь не оказалось. И было даже не очень страшно. Горько только. И сердце сильно толкалось под ребрами. Ига посмотрел на грудь. На футболку с вывернутой внутрь надписью-обещанием, что все будет хорошо. «Вот тебе и хорошо… Не надо было выворачивать…» То место, где сердце, при каждом ударе заметно толкалось под желтым трикотажем. «Наверно, он прямо сюда…»

На Фанерного Выбора Ига не смел взглянуть. Когда сидишь так и не смотришь, можно подумать, что ничего не случилось. Что нет никакого врага, а ты просто бегал, играл и присел отдохнуть… Ига дотянулся, отколупнул от колена сильно присохший кусочек мячика. Как давно это было: Чарли, колесо… А может, приснилось? Может и Фанерный Выбор приснился.

Но тот напомнил о себе.

– Прошу прощения, Игорь. Вы готовы?

Ига вскинул глаза. Фанерный Выбор стоял над ним. Он сильно вырос. И теперь не казался фанерным. Просто высокий человек в сером мундире и с длинным помятым лицом. Ига откачнулся, уперся сзади ладонями. Фанерный Выбор совсем по-человечьи мигнул.

– Поймите, я не испытываю к вам никакой антипатии. Просто я обязан…

– Да замолчите вы… – измученно сказал Игорь. И подумал: «А дома-то что будет…» Но эту мысль смыло волной усталости.

– Я понимаю, – кивнул Фанерный Выбор. – Я… постараюсь сделать это быстро и не больно. Закройте глаза…

Веки опустились сами, как свинцовые. Было слышно, как хрустит под ветром тростник. Ига тоскливо ждал. Ждал, ждал… Потом открыл глаза.

Фанерный Выбор сидел на старом месте, на камне. Стискивал обтянутые сукном колени. Рапиры не было.

– Ну что же вы! – дерзко сказал Ига. Было уже все равно.

Фанерный Выбор отозвался, не поднимая лица:

– Не знаю… Не могу…

– Отчего же? – Это прозвучало уже с капелькой насмешки. Потому что у Иги проснулась надежда. И ощущение, что враг теперь не так опасен, как прежде.

– Не знаю, – опять сказал Фанерный Выбор. – Может быть, от того, что я все-таки немножко человек?

Иге полагалось бы вскочить и давай Бог ноги. Но он зачем-то продолжал дразнить судьбу.

– Люди разве не убивают? – усмехнулся он. – Только этим и занимаются. По всей планете…

– Видимо, я не из таких… несмотря на мундир.

«А из каких?» – чуть не вырвалось у Иги.

– Наверно, я из тех, кого однажды спасли…

– Как это?

– Едва ли я в самом деле был человеком. Вдруг вспомнилось, что был березой. Деревом… – Фанерный Выбор говорил, не меняя позы и не поднимая лица. Звук теперь шел, как от радио. – Однажды березу, маленькую еще, надломило ветром. У края дороги… Проходили мимо дети, мальчик и девочка, выпрямили, перебинтовали ствол, надлом затянулся. Береза жила потом долго… Через много лет, когда расширяли дорогу, деревья на обочине спилили, отправили на завод, где выпускают фанеру… И вот, у меня третий слой как раз из той березы…