Страж - [15]

— Не забудь сказать о покосившемся амбаре, — добавил Бен.

— Это потрясающе, — сказал Картер, рассматривая фотографии дома, небольшого, в хорошем состоянии. Вдалеке виднелись горы. — Я всегда мечтал почаще выбираться из города, вот только не к кому было поехать. — Он посмотрел на Бена и Эбби и сказал: — Спасибо. Зефир я привезу сам, не покупайте.

— И еще батончики «Хершис» и крекеры не забудь, — сказала Эбби.

Бет взяла бокал и произнесла тост:

— За новоиспеченных землевладельцев!

— Салют! — произнесли все хором и чокнулись.

Подошел официант с меню.

Выслушав, какие сегодня есть фирменные блюда и сделав заказ, Хэммонды стали рассказывать о купленном доме. Они несколько месяцев подыскивали его.

— Нам нужно было место за городом, — сказала Эбби, — чтобы можно было развеяться.

Но Картер, похоже, догадывался, какова истинная причина приобретения дома. Наверняка Хэммонды хотели куда-то уезжать, чтобы отвлечься от проблем. Они тоже никак не могли зачать ребенка. И в самом деле, очень скоро Бет и Эбби заговорили между собой о докторе Уэстоне. Эбби первой побывала у него на консультации. Женщины придвинулись ближе друг к другу и стали взволнованно перешептываться. Картер в который раз поймал себя на том, что восхищается их дружбой. Насколько он мог судить, не было на свете ничего такого, что не могли бы обсудить между собой Бет и Эбби, — и вряд ли осталось что-то такое, чего они еще не обсудили. Девушки познакомились во время учебы в Барнардском колледже, жили в одной комнате и стали закадычными подружками. Когда Бет отправилась в Англию, чтобы на протяжении года изучать историю искусств в Куртолдском институте, Эбби выбила себе стипендию Слоуна в Лондонской школе живописи. Изначально она собиралась стать художницей и, работая в стиле абстрактного экспрессионизма, превратиться во вторую Ли Краснер (известная американская художница), но так не случилось и ей пришлось удовольствоваться хорошо оплачиваемой, но не такой уж творческой работой арт-директора в рекламном агентстве.

Бен и Картер были всего лишь дополнением к дружбе Эбби и Бет, и они оба это знали. Покуда жены смеялись и полушепотом доверительно болтали, Картер и Бен обсуждали общие темы. Не сказать, чтобы они друг друга недолюбливали. Просто у них все было слишком разное: и происхождение, и профессия, и интересы.

Бен был прямым наследником богатой филадельфийской семьи. Он закончил частную школу в Экзетере, потом с отличием отучился в Уортонской бизнес-школе и с тех пор только тем и занимался, что поднимался по карьерной лестнице в области банковских инвестиций.

Семья Картера принадлежала, как он говорил (за родственников, конечно), к «бедноте с умеренным достатком». Его отец водил грузовик-фургон, на котором развозил продукты по сети молочных магазинов в Иллинойсе. Мать была домохозяйкой, растила Картера и четверых его братьев и сестер. В детстве Картер много болел. Он перенес все детские инфекции: свинку, корь, ветрянку и вдобавок что-то вроде астмы. Он так всегда и говорил — «что-то вроде», потому что в подростковом возрасте астма у него таинственным образом прошла. И с тех пор он начал изо всех сил наверстывать упущенное время. Он занялся скалолазанием, освоил горные лыжи, путешествовал по миру. А когда он выиграл щедрую стипендию в Принстоне (к всеобщему и собственному удивлению), то не отказался от нее и потом никогда не оглядывался назад.

Но только в последние несколько лет (на самом деле это произошло как раз после его выдающихся находок на Сицилии) Картер выдвинулся в передовой эшелон специалистов в своей области. Кафедра в Нью-Йоркском университете стала для него желанным призом отчасти потому, что мистер Кингсли, в честь которого она была названа, оставил после себя солидный фонд, благодаря которому заведующий кафедрой мог получать приличное жалованье. Картер избрал для себя «костяной бизнес» не ради денег. Никто в здравом уме не пошел бы в палеонтологи, надеясь разбогатеть. Но получилось так, что кости, если можно так выразиться, легли весьма удачно для него.

Они с Беном болтали то о книгах, то о фильмах, то о международной политике, и чем дальше, тем труднее было Картеру поддерживать разговор. Его мысли постоянно возвращались к пакету «Федерал экспресс», который он положил под стул. Как он жалел о том, что не может убежать домой и вскрыть пакет, узнать, о чем ему пишет Руссо. В то время, когда Картер обнаружил «Костяную шахту» на Сицилии и приступил к раскопкам, Джузеппе Руссо, тогда еще аспирант, был его правой рукой в прямом смысле слова. Однажды у Картера неожиданно сорвался с крюка страховочный трос, Руссо успел в последнее мгновение — он схватил Картера за ворот пончо и вытащил из раскопа. Картер ясно помнил то ощущение, когда он повис в воздухе над узким туннелем более шестидесяти футов глубиной, на дне которого возвышался холм, сложенный из костей доисторических людей. Он знал: если бы не Руссо, этот холм пополнился бы и его костями.

К счастью, к тому времени, как официант подкатил к их столику тележку с десертом, все уже успели так наесться, что на сладкое никто и смотреть не хотел. Картер мысленно молился о том, чтобы никто не попросил кофе, и его молитвы были услышаны. Бен сказал, что ему нужно вернуться в офис. На улице они попрощались, и Бет взяла Картера под руку. Они пошли домой.