Страж - [101]

— Эй, приятель, сюда нельзя, — сказал один из медработников, а второй, быть может поняв чувства Картера, проговорил:

— Можем дать вам секунду.

И тактично отошел в сторону.

Картер подошел к обугленным останкам, в которых с трудом угадывалось тело человека. Вот и все, что осталось от его друга. Руссо был таким здоровяком, таким жизнелюбом. И вот теперь Картер видел перед собой кучу сожженных дочерна костей и кожи. Труп Руссо лежал в такой позе, что Картер невольно вспомнил о тех несчастных, чьи тела были погребены под вулканическим пеплом в Помпеях и Геркулануме. Голова, вернее, то, что от нее осталось, была повернута вбок. И Картер решил, что должен прикоснуться к голове Руссо, попрощаться с другом. Он опустился на колени и прижал ладонь к впалой обугленной щеке. Он провел пальцами по ней. Ему показалось, что он прикасается к теплой смоле.

— Прощай, Джо. Прости меня. Мне так жаль… — И вдруг его губы словно бы сами произнесли: — Господь с тобой.

Картер, убежденный атеист, не думал, что хоть раз в жизни произнесет эти слова. Но теперь, когда он столкнулся с этим кошмаром и понял, что грядут новые, еще более ужасающие бедствия, эти слова слетели с его губ так же легко и естественно, как вытекает вода из родника… или кровь из раны.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Прошло несколько часов. Эзра вновь и вновь обращался то к одному, то к другому фрагменту свитка, объяснял текст, рассказывал об истории возникновения этой рукописи, выстраивал концепцию. В тускло освещенной душной комнате Картеру чем дальше, тем труднее было слушать, сосредоточиваться и понимать Эзру.

— Вот видите, — проговорил Эзра, перейдя к очередному обрывку свитка, прикрепленному кнопками к стене, — тут говорится о том, что Стражей было несколько сотен и что Бог повелел им наблюдать за человечеством. — Эзра сдавленно рассмеялся и покачал головой. — Выходит, они наблюдали слишком хорошо.

— То есть? — спросил Картер, хлебнув остывшего кофе.

— Они наблюдали за женщинами, и у них появились нехорошие мысли.

— Кстати, насчет нехороших мыслей: нельзя ли хотя бы приоткрыть окно? Тут дышать почти нечем.

— Я не могу рисковать. Свиток и так уже поврежден, — раздраженно отозвался Эзра. — Я же вам говорил: мне осталось перевести всего несколько фрагментов и тогда я смогу наконец собрать текст целиком.

— Ладно, продолжайте, — сдался Картер.

— Они ощутили похоть.

— Значит, эти ангелы могли испытывать чувства?

— А я ни разу не сказал о том, что это не было им дано. Я только говорил, что у них не было души.

— Но зачем ангелам душа? Разве они не выше этого понятия?

— Тонко подмечено. Но если мы почитаем вот этот фрагмент, — Эзра указал на один из обрывков желтого пергамента, — то увидим, что у ангелов возникло такое желание. Они увидели, что люди, наделенные душой, занимают особое место в очах Бога, и ангелам тоже этого захотелось.

— А они не могли просто попросить Бога, чтобы он наделил их душой?

— Этот фрагмент слишком сильно выцвел, его трудно прочесть, — ответил Эзра, показывая на маленький клочок пергамента, прикрепленный к стене между двумя большими фрагментами, — но возможно, так оно и было. Но Бог им отказал. А может быть, они были слишком горды, чтобы просить об этом. Этого мы никогда не узнаем.

Картер поставил кружку с кофе на пол, поднял руки и потянулся. Посмотрел на часы: час ночи. Бет наверняка крепко спала в квартире Бена и Эбби. Он позвонил ей и заставил пообещать, что домой она сегодня не поедет; к его большому удивлению, она очень легко согласилась.

— Но что бы ни произошло, — продолжал Эзра, — Стражи остались недовольны и именно тогда они решили взять дело в свои руки. Они решили вступить в соитие с земными женщинами, которые всегда им нравились, и произвести на свет потомство, которое можно, если хотите, назвать идеальным гибридом.

— Ангелы, наделенные душой.

— Вот именно. И это стало дерзким вызовом всему небесному порядку. И тогда началась война в Небесах. Остальное вы знаете. Небесное воинство с архангелом Михаилом во главе победило мятежных ангелов, и они были низвергнуты с Небес.

— А как же насчет Люцифера и греха гордыни? И всякого такого?

— Это все поздние искажения, выдуманные истории, — махнув рукой, ответил Эзра. — Но есть одно, в чем Ветхий Завет, по всей видимости, прав. Потоп.

— Сорок дней и сорок ночей?

— Нет, в свитке я не нашел ничего такого, что говорило бы о настоящем наводнении, — сказал Эзра с уверенностью ученого, перелопатившего гору информации. — Ни ковчега, ни Ноя,[52] ничего такого. Но есть кое-что, это трудно перевести буквально, об огромных переменах, о чем-то вроде ливня, который все вымыл начисто. После поражения мятежных ангелов, после того как они были погребены в недрах Земли, — сказал Эзра, указывая на нижние строчки еще одного фрагмента ветхого свитка, — вот здесь написано: «И нечестивые и люди стали, как лев и шакал, смертными врагами. И с тех пор кровосмешение вело к смерти». Я допустил некоторые вольности в синтаксисе, но в целом перевод правильный, я в этом уверен.

Картер шумно выдохнул и зажал руки между коленями.

— Но как что-то из этого может быть правдой? Разве мы, во-первых, не установили, что Земля значительно старше, чем говорится во всех этих историях? Что, во-вторых, эволюция происходит много миллионов лет? Что мы произошли от обезьян, а не от ангелов? Разве мы не перешли от воззрений Блаженного Августина к воззрениям Дарвина? И как насчет…