Страж - [6]

— Только этого не хватало, — шепнул Альмор, тоже заметивший кирку. Пришельцы их пока не заметили.

— Неужто эмир решил перепоручить дело другим? — откликнулся Мигель. — Не мог же этот щенок так нахально нарушить профессиональную этику! Тихо, сейчас я все выведаю.

Наконец-то заметив хозяев лодки, парень с киркой у пояса встал и неловко поклонился. Второй остался сидеть — похоже, спал или был пьян.

— Простите, господа, что помешали, — неуверенно произнес он по-арабски. — О… господин магистр?

— Мигель Кампо, магистр науки поиска сокрытого, — отрекомендовался Мигель, поклонившись изящно, как на приеме. — С кем имею честь?

— Себастьяно ля Фуэнте, а это мой друг… Прошу прощения, магистр, надеюсь, мы…

— Тысяча болотных дьяволов! — взорвался Альмор. — Неужели все мои земляки настолько глупы, что, встретившись в этой чертовой печи, все равно будут полоскать рот языком местных бесов! Или прикажете мне переводить ваш разговор на нормальный испанский язык?

Кладоискатели опешивши уставились друг на друга.

Воспоследовало много восклицаний и заверений, масса воспоминаний о родине, утек в различных направлениях добрый бурдюк вина, прежде чем Мигель вспомнил о деле.

— Могу ли поинтересоваться, что привело вас сюда, господа? — спросил Мигель гордым, хотя и чуть запинающимся голосом.

— Работа, — ответил Себастьяно.

— Заказ?

— Своего рода собственное предприятие, — в голосе Себастьяно появилась заносчивость. — Мы сами по себе, ничего не нарушили. Если вы по договору, так я ни при чем.

Мигель хотел что-то возразить, но запнулся.

А поутру, когда незваные гости отбыли на запад, Альмор спросил:

— И что — так вот нынче «все выведывают»? Почему ты даже не поинтересовался, что за дело у этих щелкоперов?

— Неважно, — ответил рассеянно Мигель. Он печально глядел в даль, вслед медленно уменьшающейся колымаге.

— То есть как?

— Не жильцы.

— ?

— Если выживут, им очень повезет. Ты видел, как они друг на друга смотрят? Одному другого споить или ножку подставить — первое дело. Если из двоих кладоискателей на привале один трезв, другой вдрызг пьян — плохо дело. Я пытался предупредить по хорошему, чтоб возвращались в Каир. Думал даже в долю взять… А потом, над кем вчера стервятники кружились?

Альмор не нашелся, что ответить.

Помимо провизии, в ближайшем поселении пришлось прикупить ткани и массу всякой всячины. Впереди ждали места дикие, возможно, джунгли… Потребовались запасные весла, кое-какие снадобья — в общем, лодка осела чуть не до бортов. С этим предполагалось грести против течения, а потому скрепя сердце часть товара вернули.

Путь продолжался. Нил не становился заметно уже или медленнее, и грести приходилось изо всех сил. Мигель греб молча, стиснув зубы, и напряженно размышлял. Альмор то жаловался на укусы мух, то декламировал стихи по-испански и по-арабски, посвященные битве Мигеля с катоблепасом. В стихах поминались такие подробности, что могли вызвать краску на лице генуэзского наемника в припортовом борделе. Мигель сперва пытался унять Альмора его же словами о непрактичной поэзии, но потом плюнул и успокоился.

Дни шли за днями. Нил опостылел обоим приятелям по самое не могу. Оба уже не обращали внимания ни на мух, ни на плывущих за лодкой крокодилов, и перестали тратить на них стрелы, а если те приближались чрезмерно близко, били по морде веслом. Один раз, правда, вышла промашка, и крокодил разжевал весло в щепы, но на ошибках учатся. С гиенами тоже настолько свыклись, что в приступах тоски даже начинали подвывать им по ночам. Впрочем, к еде близко не подпускали. Выяснилось, что костер их не слишком пугает, так что пришлось сторожить по ночам. Главное — беречь стрелы, повторял каждый вечер Мигель, поднося к костру пять-шесть камней или комьев глины поувесистее.

В очередное особенно гнусное утро, после средней вахты — они дежурили все трое по очереди — Альмор не выдержал.

— И сколько нам еще тащиться по этой паршивой канаве? — вопросил он, на всякий случай по-испански. — Врут твои географы, Нил не кончается.

— То есть? Начинаться он обязан! И Плиний…

— В гробу я твоего Плиния видел! Старый брехун и ничего более!

— Да как ты… — Мигель разразился потоком ругательств: Плиний был для него одним из непререкаемых авторитетов. А Альмор уже успел успокоиться:

— А может, это — река Океан? Твои любимые мудрецы говорили, что он не кончается…

— Не может! — рявкнул все еще злой Мигель. — Древние его видели!

— Короче говоря, хватит заниматься ерундой. Сколько там тот дервиш, или как там его, говорил? Месяц пути? А мы сколько плывем?

— Меньше месяца, — мрачно ответствовал Мигель. Он тоже начал уже сомневаться, но предпочитал сомнения держать при себе.

— В эту глушь даже бедуины не забираются. Почему мы должны быть глупее?

— Потому что им незачем сюда шляться, а нам — есть.

— За твоим любимым катоблепасом? Поцелуй его… нет, лучше в морду. Так эффективнее. Самый грозный страж? И кто его тут страшится — крокодилы? Аж икают, бедные, от ужаса.

— Чего ты хочешь? — не выдержал Мигель. — Лес уже близко…

— Черта с два близко. Кто мне вчера рассказывал про здешних птиц, что ни одной лесной не обнаружил? Гиена? Не увиливай, не увиливай. А еды у нас на сколько еще осталось?