Стратегия обмана. Политические хроники - [17]

Алекс пожала плечами:

— Тогда в чём подвох? Придётся плыть в какой-нибудь Судан через Суэцкий канал?

— Ну, ты почти угадала. В Эн-Накуру, самый юг Ливана.

Алекс и этому не удивилась.

— Ливан так Ливан.

— Не боишься? — хитро спросил босс.

— Нет, а чего бояться? Будь я трусихой, не пошла бы на эту работу. Вот только Кэп, вряд ли согласится.

— А, — рассмеялся он, — я слышал, как вы сплавали в Монте-Карло. Вот за что люблю тебя, так это за неугасающий цинизм и изобретательность.

— Кэп после этого меня знать не хочет.

— Ничего, захочет. Заказ хороший, клиент уже всё оплатил, нужно только доставить груз и вернуться назад. Ничего сложного.

— Да, — охотно согласилась Алекс, — ничего сложного.

Кэп был другого мнения, но противиться воли босса он не стал. Не в том он был возрасте, чтобы раскидываться предложениями выйти в рейс, а после искать новую работу.

Долгие дни в море разбавлялись краткими остановками на небольших средиземноморских островах Гаудеш и Гавдос. Только когда яхта вышла к финальному рывку, до того молчавший все те дни Кэп внезапно заговорил:

— Да, — задумчиво протянул он, не сводя взгляда с горизонта, — проплываем мимо Тира… Великая Финикия. Родина алфавита и пурпура. Античная морская империя…

— Что это ты такой сентиментальный сегодня? — поинтересовалась Алекс.

— Потому что хочу думать о том, как в этих местах процветала Финикия, а не о том, что теперь здесь граница Ливана и Израиля.

Алекс прекрасно понимала его тревогу. Ей и самой было немного страшно. Груз надо было доставить в ливанскую Эн-Накуру. Ошибись Кэп в навигационных расчетах на четыре мили, и они высадятся около какого-нибудь израильского кибуца. Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понять, что их заказчики палестинцы, и стрелковое оружие им нужно не для шумного празднования свадьбы.

— Израильтяне тебе не тихие монегаски, — хрипло бурчал Кэп, — если надо, не постесняются войти в воды Ливана. И тогда нас расстреляют. А если это будут не пограничники, а «Иргун» со «Штерном», тогда нас расстреляют, а после вырежут сердца и съедят их.

Алекс недоверчиво покосилась на капитана. Кэп был не из трусливых, иначе бы не стал заниматься контрабандой, однако кто-то его неслабо припугнул, поведав о взрывном нраве израильтян.

— Что за ересь, Кэп? «Иргун» со «Штерном» лет пятнадцать как расформировали. Но они даже в Дейр-Яссине не ели сердец.

— Зато вырезали нерожденных младенцев из женских животов. Не бубни под руку, лучше смотри по сторонам.

Нерожденные младенцы… У самой Алекс имелись свои причины недолюбливать израильтян после того как она схлопотала две пули в спину от их пограничной службы. К слову, в то самое время она ещё не была контрабандисткой, а вполне себе мирной кочевницей, овдовевшей ковроплётчицей из племени амазигов, которая просто хотела покинуть Магриб, где все напоминало о почившем супруге. Но те две пули и крики умирающих женщин и детей вокруг заставили её повернуть обратно и бежать без оглядки. Второй раз она попыталась покинуть Магриб морем, вот только от одного вида европейского берега в сердце защемило, а от пары пренебрежительных и напыщенных фраз заказчика злоба начала закипать внутри, и Алекс поняла, что зря хотела вернуться. Дороги обратно не было, как и той страны, которую она когда-то давно покинула.

— Кажется, приплыли, — объявила она, разглядывая в бинокль береговую линию.

Прямо по курсу лежал город, вернее небольшой городок. Пока Кэп выруливал к пристани, они с Алекс успели присмотреться к окружающей обстановке. С севера в их сторону шёл военный катер, и белый флаг с голубым могендовидом окончательно привёл контрабандистов в чувства.

— Твою мать! — пораженно выдохнул Кэп.

— Конец, — тихо подтвердила Алекс.

Шок от увиденного оказался настолько сильным, что Кэп и не пытался развернуть яхту и на всех парусах кинуться прочь в море.

— Приплыли, говоришь? — злобно кинул он Алекс, будто она и вправду была в чём-то виновата.

— Лучше ты мне скажи, гениальный штурман, как ты умудрился идя с севера проскочить весь Ливан и Эн-Накуру, раз завёз нас в Израиль!

Одним резким жестом она указала на пристань, увешенную всё теми же флагами сионистского государства.

Яхта зашла в гавань. Пограничный катер всё приближался.

Кэп пулей кинулся из рубки в каюту. Алекс поспешила следом.

— Поздно скидывать груз! — кричала она вслед. — Что нам делать?

— Делай что хочешь, а я буду готовиться к аресту, — он заметался в поисках ножниц и бритвы, — Когда повяжут, пусть помучаются с опознанием.

— Вот так просто? — поразилась Алекс. — Ты сразу сдашься?

Кэп понял её настрой и поспешил рявкнуть:

— Даже не думай брать АК и отстреливаться! Нас потопят одним орудийным залпом. Это тебе не монегаски!

Алекс только скорбно глядела, как капитан кромсал ножницами густую черную бороду, гордость любого морского волка.

— Затупятся же, — жалобно процедила она.

Но Кэп её не слушал.

Нужно было срочно что-то делать, как-то отделаться от пограничников, наплести им что-то. На иврите Алекс знала только два слова — кашрут и маца. Надежда, что израильские солдаты знают английский, оставалась. Вот только Алекс знала его не настолько хорошо, чтобы притвориться заплывшей на Святую Землю американской или английской туристкой. К тому же у неё не было ни американских, ни британских документов — вообще никаких. Последние канули в Лету ещё в 1942 году, а поддельными ей обзаводиться было лень. К тому же теперь не избежать проверки трюма, а там…