Стратегическая разведка ГРУ - [16]

Подымив сигарами, они возвращаются в зал.

Часа через два, когда Владимир Васильевич и его агент покидали казино, их на выходе уже ожидал тот же офицер. Документы, к большому удовлетворению, были возвращены. Тот, откровенно говоря, удивился такой оперативности:

— О! С вами можно работать!

Так началась деятельность ценнейшего агента советской военной разведки в НАТО, который был завербован Стрельбицким.

Перефразируя слова поэта, можно сказать, что оперативная деятельность разведчика за рубежом — это всегда «езда в незнаемое». Никто не ведает, что там впереди: государственной важности материал или наручники контрразведки.

Такую «езду» испытал во Франции и Владимир.

Как-то познакомился он с военнослужащим, который проходил службу в натовских структурах и имел доступ к секретной информации.

С помощью этого знакомого удалось выяснить некоторые данные оперативного оборудования ТВД.

Дальнейшая работа с этим знакомым казалась весьма перспективной. Однако все вышло иначе. Потом, анализируя причины провала, Стрельбицкий пришел к выводу: его информатор был неосмотрителен, жил не по средствам. Владимир Васильевич неоднократно предостерегал его, однако тот не внял его просьбам. Тем самым обратил на себя внимание контрразведки.

На последней встрече он признался Стрельбицкому в своих опасениях: ему кажется, за ним следят. Сказал, что решил уволиться из армии. И действительно уволился, но вскоре был принят на работу в воинскую часть на одну из должностей, дающую доступ к совершенно секретным материалам.

Такие «кульбиты» судьбы знакомого насторожили Владимира. Слежка, увольнение из вооруженных сил и вдруг нежданное-негаданное трудоустройство, да еще в отдел, сотрудники которого всегда были очень привлекательны для разведки.

«Не западня ли это?» — задался вопросом Владимир. Возможно, информатор уже на крючке у контрразведки и теперь готовится ловушка для него.

Подтверждение вскоре пришло от резидента КГБ в Париже. Он сообщил, что информатора взяли, и теперь готовится провокация против Стрельбицкого.

Действительно, вскоре в аппарате военного атташе раздался телефонный звонок. Трубку взял Стрельбицкий. На проводе был старый знакомый.

Владимир сделал вид, что не узнал, кто звонит. Тот представился.

— Что-то я вас не припомню, — сказал Стрельбицкий.

— Ну, как же. Мы встречались, — занервничал звонивший. — Давайте увидимся, вы меня вспомните.

— Ладно, приходите.

Договорились о встрече. Знакомый пришел с записывающим устройством в кармане. Он был одет не по погоде, да и во внутреннем кармане пиджака угадывался объемный посторонний предмет. Стрельбицкий спокойно спросил:

— И кто вы такой?

— Неужели не помните?

Собеседник заерзал на стуле. Сказать о документах, которые передавал прежде, значит еще больше подставить себя. Он что-то мямлил, пытался сказать, что теперь на новой работе, и работа та важна и ценна. Стрельбицкий молча выслушал провокатора и расстался с ним.

Позже из оперативных источников пришло известие: встреча, которую провел перевербованный информатор, была признана провальной. Провокация не удалась.

Владимир Стрельбицкий в 1961 году уехал в отпуск в Советский Союз. Когда отпуск закончился, он узнал, что визу на въезд во Францию ему не дали. Это говорило только об одном: активность помощника советского военного атташе доставляет слишком много хлопот спецслужбам Франции и они не хотят видеть его в стране.

За одного битого двух не битых дают

Владимир Васильевич остался в Москве, в центральном аппарате ГРУ. Однако засиживаться в столице ему не дали. Через год с небольшим предложили новую командировку. На этот раз в Бельгию, в аппарат военного атташе, старшим помощником.

Все, что случилось со Стрельбицким во Франции, разумеется, до тонкостей было известно в КГБ. И поскольку на них возложена обязанность по обеспечению безопасности офицеров военной разведки за рубежом, Комитет госбезопасности возражал против командировки Стрельбицкого.

В КГБ рассуждали вполне здраво: что такое год с небольшим? Для контрразведки, считай, это было вчера, и спецслужбы Бельгии прекрасно обо всем осведомлены. Потому ехать Стрельбицкому в Бельгию, во-первых, бесполезно — контрразведка работать не даст, перекроют кислород напрочь, да и, во-вторых, опасно. Он теперь вроде как меченый, устроят какую-нибудь пакость, подставу.

Все это не хуже КГБшников понимал и сам Стрельбицкий, но ехать хотел. Даже очень хотел. У него были свои резоны. Насчет контрразведчиков, которые, мол, не дадут ни дыхнуть, ни пукнуть, он руководствовался старой русской пословицей: не так страшен черт, как его малюют.

Что же касается гадостей и подстав, от этого не застрахован никто и нигде. На то она и контрразведка. Тут ничего не поделаешь, работа у них такая.

Поскольку военная разведка желала послать Стрельбицкого в командировку, а КГБ возражало, решение принималось в ЦК партии, на Старой площади.

Накануне поездки в ЦК Владимира Васильевича вызвал к себе начальник европейского управления. Долго не разговаривал, только спросил:

— Не передумал ехать?

— Не передумал.

— Тогда собирайся и вперед на Старую площадь. За ними окончательное решение.