Стратегемы - [3]

Затем наступил следующий этап войны, преимущественно парфянский. В результате боевых операций и победы под Сурой парфяне были совершенно вытеснены из восточной части Сирии. В 165 году римские войска под командованием Гая Авидия Кассия смогли захватить несколько ключевых городов в Месопотамии: Никефорий на Евфрате, Эдессу, Нисибис, а после победы над великим царем около Дура-Европос (Dio, LXXI, 2,3) перед римлянами открылся путь к основным метрополиям парфян: Селевкии на Тигре и Ктесифону. Царский дворец Вологеза в Ктесифоне сравняли с землей, а Селевкию, открывшую ворота римлянам, отдали на разграбление и тоже разрушили (SHA Verus, 8, 3-4).

Несомненно, завоевание парфянской столицы стало для современников центральным событием побед империи на востоке. Луций Вер получил титул Парфянский (Parthicus Maximus: SHA Verus, 7,2), который должен был возвысить его над Траяном и компенсировать отсутствие у него титула pontifex maximus. Марк Аврелий принял этот же титул год спустя.

Последнюю фазу Парфянской войны составляли операции Авидия Кассия в Месопотамии и Мидии. Продвижение римлян в самое сердце Парфянской империи, особенно перед лицом быстро распространявшейся эпидемии, заставило парфянского царя просить перемирия, на которое императоры решили согласиться. Во второй половине 166 года оба Августа приняли расширенную титулатуру победителей Armeniacus Parthicus Maximus Medicus (SHA Verus, 7,2; 9). После победоносного завершения войны Авидий Кассий отвел своих солдат, страдающих от эпидемии и недостатка провианта назад в Сирию (Dio, LXXI, 2,4).

Каковы же были результаты Парфянской войны для Рима? Успешные действия римских войск способствовали упрочению (правда, недолгому) проримских позиций в Армении и укреплению системы лимесов по Евфрату; оккупация северной Месопотамии облегчила развитие торговли за пределами империи; провинция Сирия была расширена до Дура-Европос, и Луция Вера чествовали как propagator imperii. Было достигнуто также и мирное соглашение с Парфией, которое сохранялось даже тогда, когда можно было поддержать восстание Авидия Кассия против Марка Аврелия в 175 году. Однако быстрое падение Кассия и приход римских войск на восток для урегулирования дел с местными правителями вместе с послами от Вологеза III только укрепили мир, который продолжался и в царствование Коммода (180-192 гг.).

Никакие шаги, однако, не были предприняты, чтобы аннексировать Вавилонию или Месопотамию, хотя последняя и оказалась в сфере влияния Рима. Негативным последствием войны следует назвать тот ужасный и печальный факт, что римские войска способствовали распространению эпидемии (оспа, сыпной тиф или бубонная чума) в Италию и на Запад. В результате многие районы империи обезлюдели, и, возможно, эпидемия стала одним из факторов будущего упадка империи.

Литературная среда. Вторая софистика

Если событием, побудившим Полиэна к написанию сочинения о военных хитростях, стала Парфянская война, то форма, стиль и риторические топосы, взятые автором для воплощения своих идей, были почерпнуты из греческой литературной среды, в которой в этот период было распространено множество различных литературно-философских течений. Наиболее важным и известным среди них была Вторая софистика, идеи которой так или иначе повлияли на сочинения почти всех писателей этого времени.

Стоит задуматься над тем, почему представители этого направления завоевали такую популярность, что все образованные люди II-III вв. стремились попасть на их общественные выступления? Какую литературу создали софисты, если их время иногда называют новым ренессансом греческой культуры? Какие отношения складывались у софистов с римской элитой и императорами?

Дав ответы на эти и другие вопросы, мы сможем позже иначе взглянуть на Полиэна и его сочинение, начиная постепенно узнавать автора через созданный им текст.

Термин «Вторая софистика» довольно условен и был введен в обращение литературной критики знаменитым учеником не менее знаменитого софиста. Так, эта Вторая софистика, согласно Флавию Филострату («Жизнеописания софистов» III в.), начинается с Эсхина и отличается от риторики Горгия тем, что, отказавшись от анализа абстрактных тем, переходит к изучению исторических топик и характеров (VS, 480-481). Обращение к Эсхину и упоминание Горгия вместе с другими представителями Первой софистики имеет целью связать риторическое направление римского периода с классической эпохой, ибо континуитет культурной традиции всегда был предметом гордости греков.

Как известно, ораторское искусство играло важную роль в жизни древнегреческого общества. Но со времен политических трансформаций эллинистического периода в греческом риторическом образовании написание речей на вымышленные темы стало несколько большим, чем просто частью риторики. Такие речи — декламации объединили в себе панегирик и памятное обращение. Со временем эти декламации стали частью общественных представлений и ко второй половине I века выдвинулись в первый ряд культурной деятельности. Люди, устраивавшие такие представления и собиравшие огромные аудитории не только в своих родных городах, но и по всему греческому миру, приобрели беспрецедентную популярность и повысили свой общественный престиж. Статус ритора был в этот период весьма высок, а софисты, судя по замечанию Галена (14,627 Kühn), были теми из риторов, чье искусство достигло такого уровня, который позволял им делать общественные выступления. Таким образом, софисты I-II вв. являлись не настоящими философами, а этакими шоуменами древности, которые, вдохнув новую жизненную силу в мифы и историю греческого прошлого, выступали скорее соперниками популярных фигур классики.