Страстная Седмица - [27]
Ныне, братие, — отвечает Апостол Господень (2 Кор. 6; 2), — ныне время благоприятно, ныне день нашего спасения; ибо ныне день примирения с Богом всего мира. Если сея Крови стало для очищения всего мира, то для тебя ли одного недостанет? И если ты ныне, у гроба Спасителя, не расстанешься со грехом, то когда же сделаешь это? Ты видел третьего дня, как грешница слезами омыла все грехи; ты слышал вчера, как разбойник путем сердечной исповеди со креста пошел в рай. Вот путь, коим идти, вот пример, коему следовать должно! Что легче сего? Разве у тебя нет языка для исповедания вместе с разбойником распятого Господа? Разве нет очей для омовения, вместе с грешницей, слезами пречистых ног Его? Как! Ты не можешь удержать слез в театре, при виде вымышленных бедствий, причем лиц, тебе вовсе чуждых, и даже никогда не существовавших, и не обольешься слезами при виде Спасителя твоего, висящего за тебя на Кресте, при мысли о собственной твоей погибели от грехов? Только решись отселе быть верным своему Господу; только разлюби искренно грех, вступи на путь правый и не озирайся вспять; — и мы, при всем недостоинстве нашем, от имени почившего во гробе Господа, обещаем тебе помилование и готовы стать на Страшном Суде Его свидетелем твоего спасения.
Но если, погибающий собрат, ты и с нынешнего священнодействия отойдешь, как отходишь из театра с печальных зрелищ; если сии кровавые язвы, за тебя понесенные, не заставят тебя позаботиться об исцелении язв твоей совести, то знай, что Господь не всегда будет почивать для тебя в сем виде во гробе; нет, Он восстанет, явится тебе, окруженный не нами, слабыми служителями Его, а тьмами тем Ангелов, и потребует у тебя отчета в делах твоих и Крови Своей — не нашими слабыми устами, а гласом громов многих (Откр. 10; 3). Тогда поздно будет, подобно юродивым девам, искать елея любви и благих дел. Светильник угаснет, двери затворятся (Мф. 25; 10) — и ты останешься во тьме кромешной. Имеяй уши слышати да слышит! (Мф. 25; 30). Аминь.
VIII
Между разными средствами, к коим судия Иисусов обращался для освобождения Божественного Узника от казни крестной, было и то, что Господь наш, после жестокого бичевания, над Ним совершенного, немедленно изведен был Пилатом из претории к народу, в той надежде, что вид облитого кровью тела, увенчанной тернами главы преклонит на жалость сердца врагов Его. — В самом деле, вид сей был так трогателен, что судия первый, при взгляде на Божественного Страдальца, не мог удержать в себе чувства жалости и сострадания, и громко воскликнул: се человек! Се, — то есть, как бы так говорил Пилат иудеям, — ваша жертва! Смотрите, как она, в угодность вам, умучена! как мало осталось в сем человеке образа человеческого!
Святая Церковь, чтоб возбудить в каждом из нас духовное участие в страданиях Спасителя нашего, в предшествующие дни употребляла для того разные средства: а ныне, как бы в заключение всех способов убеждения, износит пред нас самое изображение пречистого Тела Господа в том виде, как оно, снятое со Креста, положено было во гроб, и изнесен-ное, оставляет пред нами до самого дня Воскресения; дабы мы, имея всю удобность насмотреться на язвы Спасителя нашего, узнать по числу и глубине их, как многочисленны и тяжки грехи наши, невольно получили таким образом отвращение к жизни беззаконной и престали своими грехами распинать Спасителя своего снова.
Судия Иисусов не достиг, как известно, цели своего благого намерения; ожесточенное: распни, распни его! (Лк. 23; 21) — было ответом на его трогательное восклицание: се человек! Мы, по-видимому, гораздо счастливее его в сем отношении; ибо, износя пред вас сие святое изображение, никогда не слышим того, что слышал он, а внемлем противному: все клянутся не давать лобзания, яко Иуда… Но, братие мои, несмотря на все сие, можно ли быть твердо уверенным, что мы ныне успеваем сделать для возлюбленного Господа нашего более, чем римский судья Его? Неложный признак успеха в сем случае один: уменьшение между нами нечестия и пороков, умножение веры, любви и прочих добродетелей. В пользу ли нашу сей решительный признак? Пастыри града сего, в прошедшую четыредесятницу вы приняли из уст всех жителей его исповедание во грехах: скажите, можно ли вам, явясь ныне пред Сего Великого Пастыреначальника, объявить, что в настоящее лето слух ваш менее страдал от ужасной повести дел темных? Правители и судии, в руках коих весы закона и правды для всей страны нашей, скажите и вы, можно ли вам пред Сим Судьею неба и земли засвидетельствовать ныне, что тяжесть преступлений, лежащая на весах ваших, не увеличивается, а уменьшается, что носящие имя Христово начинают менее досаждать вам неправдами своими, нежели враги Креста Христова? — А когда пастыри и правители наши не могут, братие, представить за нравы наши благого свидетельства, то кто и что поручится ныне за нас пред Господом и Спасителем нашим?
Что же делать ныне служителям алтаря среди такой безуспешности их служения? Уже не взять ли им по сему самому святое изображение сие от очей наших, и не сокрыть ли, подобно ковчегу завета, среди Святая Святых, дабы оно было там предметом чистого созерцания и поклонения для одних Ангелов Божиих, выну присутствующих в храмах наших?.. Но что же мы взамен сего представим вам более трогательного?.. И если от Креста и Плащаницы Господней некоторые возвращаются прямо на путь неправды, то что будет, если не станет перед очами их и сего трогательного зрелища? — Или, может быть, подобно судии Иисусову, умыть нам, братие, пред всеми вами над сим изображением руки и сказать, подобно ему:
